Тетраграмматон

Тетраграмматон

Тетраграмматон (др.-греч. «четырёхбуквенное [имя]») (Йод-Хе-Вав-Хе) — самое могущественное и личностное древнееврейское именование Бога и чаще всего встречающееся имя Бога в Ветхом Завете. Его буквы соотносятся с элементами всевозможных четырёхчастных систем (четырьмя стихиями, четырьмя сторонами света, четырьмя мастями Таро и так далее), а также с десятью сефирот. В магии Тетраграмматон используется как одно из непроизносимых всуе имён силы.

Это греческое слово, которое переводится как «имя, состоящее из четырех букв». Считается, что само имя ЙХВХ происходит от еврейского глагола «хава’х» (быть) и означает, что Творец есть причина бытия. Это имя самораскрытия Бога. IHVH можно перевести как «Он был, есть и будет», т. е. Вечносущий. (Распространенное ныне прочтение IHVH как Jehovah, «Иегова» зародилось в христианской традиции в эпоху средних веков).

Это имя соотносится со второй сефирой Древа Жизни — Хокмой, которая олицетворяет Бога-Творца, также в иудейской традиции оно соотносится с центральной сефирой Тиферет.

Это имя встречается в Библии свыше 6800 раз. В отличие от других имен Бога («Саваоф» — «Бог Воинств», «Адонаи» — «Мой Господин») это имя считается не нарицательным, описывающим те или иные атрибуты Бога, а его собственным именем. Иудейский богослов и философ Маймонид Моисей (Моше бен Маймон, 1135—1204) так писал о Тетраграмматоне:

«Все имена Его, да превознесётся Он, встречающиеся в [священных] книгах, образованы от глаголов, в этом нет тайны. Исключением является единственное имя — «йод-ге-вав-ге», поскольку это имя, относящееся исключительно к Нему, «да превознесётся Он». Оно называется в силу этого «ясным именем» в том смысле, что дает ясное и лишённое омонимии указание на сущность Его, «да превознесётся Он», в то время как остальные великие имена указывают на Него омонимически, поскольку образованы от [слов, обозначающих] действия [1].

Правоверные иудеи считали его «неизречённым» и настолько священным, что произносить его полностью не решались, дабы не нарушить третью заповедь [2]. Оно звучало лишь раз в году из уст первосвященника в «Святая Святых» Иерусалимского храма в день праздника Йом-кипур. Однако некоторые исследователи полагают, что произношение имени попало под запрет только во втором столетии н.э. при Аббе Сауле, и что до времён первосвященника Симона Праведного (III век до н.э.) его произносили даже вне стен Храма [3].

Тем не менее, в Мишне (Санхедрин XI, I) говорится, что «произносящий Имя со всеми должными буквами» не имеет доли в грядущем мире.

В Каббале каждая буква Тетраграмматона поставлена в соответствие одной из четырех стихий. Йод соответствует Огню, Хе — Воде, Вав — Воздуху, а конечная Хе — Земле. Таким образом, Тетраграмматон символизирует четыре первоосновы жизни.

Считается, что сами формы четырех букв, составляющих это имя, и присущие им духовные силы отражают в себе свойства каждой сефиры. Йод (мужская буква, точка) символизирует бесконечную и пребывающую вне измерений вспышку Мудрости и её трансцендентную вершину — душу Венца, превосходящую всякое сознание. Первая Хе (женская буква, сосуд) олицетворяет расширение и углубление этой вспышки Мудрости до Понимания. Вав (мужская буква, точка, от которой нисходит вертикальная черта) символизирует рождение эмоциональных сефирот (от Милосердия до Основания), выношенных во чреве Понимания. Наконец, вторая Хе (женская буква, сосуд) — это деятельное проявление эмоциональных сефирот в сфере Царства. Таким образом, в буквах Тетраграмматона, как и в сефирот, заключён Бесконечный Свет. На это указывают точки огласовки (некудот), расположенные под каждой из четырёх букв имени, для каждой сефиры они различны:

«Каждая сефира облекает собою Бесконечный Свет по-своему».

Единого способа расстановки некудот и, соответственно, единственно верного произношения Тетраграмматона не существует, и из уважения к святости этого имени его не принято произносить вслух. Для Тетраграмматона известно множество каббалистических перестановок некудот, каждая из которых имеет свой особый духовный смысл.

Сефирот	Знаки огласовки (некудот)
Кетер (Венец)	Камац
Хокма (Мудрость)	Патах
Бина (Понимание)	Цере
Хесед (Милосердие)	Сегол
Гебура (Суровость)	Шва
Тиферет (Красота)	Холам
Нецах (Победа)	Хирик
Ход (Великолепие)	Кубуц [4]
Йесод (Основание)	Шурук [4]
Малкут (Царство)	Гласные отсутствуют

В Библии, в иудейской и христианской традициях

В Библии, главы книг которой создавались разными людьми и в разные эпохи, библеисты выделяют три основных источника с условными наименованиями «Яхвист», «Элохист» и «Священнический источник», причем именно «Яхвист» считается древнейшим даже несмотря на то, что гл. 1 и первые стихи гл. 2 первой и ключевой библейской книги («Бытие») не принадлежат его перу [5]. Однако обратимся непосредственно к библейским текстам. Книга Исхода (Исх. 3:14), согласно переводу Российского библейского общества, приводит следующий диалог божества с Моисеем:

«Бог сказал Моисею: Я ТОТ, КТО Я ЕСТЬ. Так и ответь сынам Израилевым: "Меня послал к вам Тот, чье имя — ЭХЙЕ́ (Я ЕСТЬ)"» [6].

Некоторые ученые полагают, что Тетраграмматон — своего рода сокращённое имя, оно является непроизносимым в силу того, что это — аббревиатура, настоящее же имя Бога — развернутый Тетраграмматон или Шем ха-Мефораш.

Помимо краткого, существовало и пространное имя Яхве, имевшее особое сакральное значение.

«Я проведу пред тобою всю славу Мою и провозглашу имя Яхве пред тобою...» (Исх. 33:19).

Здесь божество называется собственным именем Яхве (יהוה), но говорится и о существовании ещё одного, особого имени, которое могли узнать только избранные в момент мистического посвящения, видения «славы». Это имя в религиозной литературе принято обозначать термином Шем ха-Мефораш (המפורשְשם).

«Шем-га-Мефораш означает буквально имя, ясно произносимое...» [7] [8].

Другой часто встречающийся вариант — «Иегова». Такие варианты произношения основаны на добавлении гласных к записи имени на древнееврейском языке (в этом алфавите гласных нет). Другие имена, заменяющие его, — Адонай и Элохим олицетворяют архетипическое мирское начало; первое Хе — архетипическое женское начало, Вав — физическую мужественность, второе Хе — физическую женственность.

В греческой транскрипции имя Бога יהוה превратилось в IAOYE, вероятно, по причине транслитерации W как OY.

Для хотя бы относительной полноты картины, касающейся характера и деяний Яхве в Библии, уместно привести ещё ряд цитат из книг Писания, имеющих к нему прямое отношение.

Исх. 34:14:

«Имя его — Ревнитель; он — бог-ревнитель»;

Втор. , 4:24:

«<Яхве>, бог твой, есть огнь поядающий, бог-ревнитель»;

Наум. 1:2:

«<Яхве> есть бог-ревнитель и мститель, мститель <Яхве> и страшен в гневе: мстит <Яхве> врагам своим и не пощадит противников своих»;

Иез. 5:13:

«И совершится гнев мой, и утолю ярость мою над ними, и удовлетворюсь; и узнают, что я, <Яхве>, говорил в ревности моей, когда совершится над ними ярость моя»;

Ис., 42:13:

«<Яхве> выйдет, как исполин, как муж браней возбудит ревность; воззовет и поднимет воинский крик, и покажет себя сильным против врагов своих»;

Соф. 1:18:

«Ни серебро их, ни золото их не может спасти их в день гнева <Яхве>, и огнём ревности его пожрана будет вся эта земля, ибо истребление, и притом внезапное, совершит он над всеми жителями земли»;

Соф. 3:8:

«Итак, ждите меня, говорит <Яхве>, до того дня, когда я восстану для опустошения, ибо мною определено собрать народы, созвать царства, чтобы излить на них негодование моё, всю ярость гнева моего; ибо огнём ревности моей пожрана будет вся земля».

Иов 39:31-32, 40:3-4 (Яхве отождествляет себя с Единым Богом):

«И отвечал Яхве Иову, и сказал: Будет ли спорить с Шаддаем хулитель? Обличающий Бога пусть ответит на это! (...) Ты опровергаешь Мой суд? Меня обвиняешь, чтобы оправдать себя? А такая ли, как у Бога, у тебя рука, и можешь ли греметь голосом, как Он?» [9]

С тех пор, как имя Бога нельзя стало произносить, начали использоваться замены и для других именований Бога. В талмудические времена этих имён было значительно больше, но все они происходят от изначального четырёхбуквенного Тетраграмматона. Тайные 12-, 22- и 72-буквенные имена имели право узнать только достойнейшие. Существовало довольно много и других имён, которым соответствовали различные численные значения.

В VII в. Отец Церкви архиепископ Исидор Севильский (ок. 560—636 гг.) составил список из 10 чаще всего используемых имён Бога: «Эль, Элои, Саваоф, Зелиоз, Раматель, Эйель, Адонай, Иа, Тетраграмматон, Садай и Элоим. Другое часто применяемое имя — Эйе Ашер Айе (расхожая интерпретация: «Я тот, кто Я есмь»), которое Моисей услышал из горящего, но не сгорающего тернового куста (неопалимой купины) [10].

12-буквенное имя Бога в талмудические времена не употреблялось.

22-буквенное имя Бога впервые упоминается в Сефер Разиил (Книга ангела Разиила), хотя, видимо, имеет гораздо более древнее происхождение. Интерпретация его в Сефер Разиил не приводится. Имя Анактам Пастам Папасим Дионсим вскоре стало ассоциироваться с заговорами и инвокациями, и с XVII в. его начали добавлять к святому благословению в синагогах.

42-буквенное имя Бога могло быть заимствованием из старинных молитв, хотя мистики считали, что оно взято из первых 42 букв Библии.

72-буквенное имя Бога разделяют на триадические (трёхбуквенные) слоги.

Как сказано в Сефер Разиэль, без него нельзя обойтись в процессе обретения могущества, без него невозможны и магические действия. Источником этого имени явились три стиха Книги Исход (14:19-21), каждый из которых содержит 72 буквы.

Считается, что разные части имени обладают различными свойствами. Например, первая часть побеждает зло и изгоняет злых духов, вторая часть защищает от дурного глаза и демонов, а также помогает обрести мудрость. YHVH иногда добавляется к именам высших ангелов, окружающих Бога, с целью подчеркнуть их могущество и высокое положение.

Формирование культа Яхве

Иерусалимский Храм (современная худ. реконструкция) до его разрушения войсками Навуходоносора II в 586 году до н. э. Строительство Храма описано в 3 Кн. Царств (гл. 8, 9) и 2 Паралипоменон (гл. 3).

К настоящему времени в научной библеистике существует огромное количество монографий, посвященных этой теме [11]. В советской и российской библеистике наиболее известны труды Ильи Шолеймовича Шифмана и Игоря Романовича Тантлевского, посвящённые анализу источников Пятикнижия и эволюции Яхве-культа. Однако книги и статьи по истории Яхве-культа продолжают выходить, освещая всё новые грани проблемы. Так, современный религиовед С.В. Крыжановский, рассматривая проблему в контексте возникновения библейского монотеизма, отмечает, что

«Ошибочное воззрение библейских фундаменталистов на то, что древние евреи имели с самого начала ясные представления о Едином Боге-Творце, формируется зачастую на почве недостаточного знания оригинального языка ветхозаветных писаний. Большинство иудеохристиан вынуждены знакомиться с Библией по переводам, далеко не всегда учитывающим особенности древнееврейской лексики и фразеологии, или опираться на толкования теологов и св. отцов, которые чаще всего вообще не владели древнееврейским, а пользовались достаточно вольными переложениями на греческий. Эти переводы очень часто передавали значение некоторых слов и фраз упрощённо, в соответствии с собственным пониманием переводчиков, из-за чего порой получался литературный перевод с элементами экзегезы. <...> Скорее всего, на раннем этапе кодификации Торы священники и писцы взяли за основу какой-то старый, предположительно ханаанский миф о творении (до нас не дошедший), в котором роль активной созидательной силы играли боги (ʾĕlōhîm). Нарушив спряжение сказуемых глаголов путём изъятия окончания ו (вав), а также с помощью других манипуляций нарушив естественный грамматический строй, таким вот оригинальным способом левиты решили монотеизировать (и заодно монополизировать) древнее языческое предание. Самое интересное, что писцы не везде сумели сделать необходимые исправления, поэтому в древнееврейском оригинале иногда встречаются отрывки с упоминанием элохим, в которых как подлежащее, так и сказуемое стоят в форме мн. числа» [12].

Исследователь резюмирует:

«...напрашивается вывод, что в Ханаане в древнейшую эпоху был известен культ женских божеств ʾĕlōhîm (они же ашеры), который затем усвоили предки евреев на раннем этапе сложения древнееврейского этноса (в виде израильских колен), а впоследствии, без изменения формы, сделали этого имя "единством во множестве", отождествив с Яхве» [13].

Проблема происхождения Яхве-культа вряд ли когда-нибудь может быть освещена всесторонне, поскольку, как мы увидели выше, изучение истории иудаизма (как, к слову, и куда более поздней истории раннего христианства, включая гностическую составляющую последнего) сталкивается с одной и той же проблемой: нехваткой текстовых первоисточников, далеко не все из которых дошли до нас. Однако к некоторым выводам учёные всё же смогли (или, точнее, рискнули) прийти — например, о происхождении и последующей трансформации одного из ключевых этнонимов иудаизма. Крыжановский пишет о нём, в частности, следующее:

«Понятно, откуда иудеи позаимствовали свой этноним и каким образом приобрели название для своей религии: иудаизм — поклонение финикийскому богу Йехуду, который, надо полагать, был одним и тем же лицом с Яху и, соответственно, с Яхве более поздней традиции. Но в иудейских священных писаниях Йехуд, единородный сын Эла (в еврейской версии — Шет), превращается в легендарного предка-эпонима одного из колен Израиля — патриарха Иуду» [14].

В обоснование своих выводов Крыжановский ссылается как на апологетов христианской церкви, поскольку некоторые из них, во всяком случае, знали язык Писания, к догматике которого стремились привязать христианское вероучение, так и на гностических авторов (выступавших против подобной привязки), с которыми эти апологеты постоянно полемизировали:

«То, что религия Яхве, как и его имя, опосредованно могли вытекать из ханаанских культов, следует на основании свидетельств ранних церковных писателей. Феодорит Кирский (Толк. на книгу Исход, вопр. 15) и Епифаний Кипрский (Панарион X, 5) дают транскрипцию тетраграмматона как Ιαβε (Йаве), а оба они были знатоками языка иудеев — первый как арамейскоговорящий, уроженец Сирии, а второй как еврейский выкрест, хорошо знакомый с иудейской традицией. Другие христианские авторы античности передавали это имя так: у Климента Александрийского (Строматы V. 6, 34) оно произносилось Ιαου (Йаву); у Оригена (Против Цельса VI, 33) — Ιαω (Йао). Ориген в этом следовал авторам гностических сочинений египетского толка: Ιαω зафиксировано в текстах Наг Хаммади. Грекоязычные авторы, такие как Стефан Византийский, Кедрин и Иоанн Лид, утверждали, что Ιαω — имя исконно финикийское, так финикийцы называют своё божество» [15].

Как в работах Крыжановского, так и в трудах других современных светских библеистов подчёркивается, что Яхве-культ и в целом нормативный иудаизм вовсе не были хронологически первым в мире опытом религиозного монотеизма, как на Западе полагали в течение многих веков: напротив, этот культ был иудейской адаптацией монотеистических идей, значительно раньше возникших у других народов — в их культах, которые в авраамических религиях всегда было принято именовать «языческими». Не следует забывать и о том, что любые языческие политеистические пантеоны богов так или иначе предполагают наличие верховного божества, «управляющего» этими пантеонами.

Два завета

Согласно библейскому преданию, зарождение Яхве-культа в древнем Израиле относят ко временам Авраама, заключившего завет с «Господом» (YHWH). В Торе Авраам останавливается в Харане (верхнее течение Евфрата), где ему впервые является Яхве, призывающий его уйти от сородичей (Быт. 12:1) и от «служения иным богам» (И. Нав. 24:2-3) в Ханаан. Именно в Ханаане формально заключается завет (Быт. 15:18-21 и 17:4—14). Однако в современной библеистике это предание считается поздней литературной конструкцией (VIII-VI вв. до н.э.), а культ Яхве — более южного происхождения (Эдом / Мидьян), датируемого, с большим разбросом, XII-IX вв. до н.э., причем вне связи с историческим Авраамом.

Как отмечает, описывая этот завет, И.Р. Тантлевский,

«В главах 15 и 17 книги Бытия рассказывается о заключении Завета между ГОСПОДОМ и Авраамом. (См. также Пс. 105 [104]: 8-9.) При этом ГОСПОДЬ обещает Аврааму, что его потомству будет дана вся земля ханаанская, земля от Реки египетской, т. е., вероятно, Вади эль-Ариша, отделяющего Ханаан от Синайского полуострова, до реки Евфрат {Быт. 15:18, 17:8). Таких размеров достигало Израильское царство во времена царей Давида (ок. 1009 / 1002 [1001] — 969 гг. до н.э.) и Соломона (ок. 970 / 969 — 931 гг. до н.э.). Завет предполагает также, что ГОСПОДЬ будет Богом Авраама и его потомков {Быт. 17:7). Знамением Завета между Авраамом и его потомками будет обрезание крайней плоти у восьмидневных младенцев мужского пола {Быт. 17:10-14)» [16].

Позже этот — первый — завет был расторгнут: согласно библейским источникам, во время египетского плена Яхве не помогал евреям (за исключением насланных им на Египет «десяти казней» уже перед концом плена, что и помогло евреям избавиться от этого длительного пленения). Ближе к концу египетского пленения появились предпосылки для второго завета, заключённого с Яхве уже через Моисея на горе Синай (Исх. 19—24). При личной встрече Яхве передал скрижали этого завета Моисею (который, согласно библейскому мифу, непосредственно и вывел евреев из Египта). Этот завет, в отличие от безусловного Авраамова (сосредоточенного на земле и потомстве), был условным: Яхве обещал сделать Израиль «царством священников и народом святым» (Исх. 19:6), если народ будет соблюдать Его законы. Помимо обширной культово-ритуальной части (например, строительство скинии в Исх. 25—31; 35—40, левитские законы), которая, в основном, актуальна для иудейской традиции (хотя и повлияла позже на христианское богослужение), завет содержал этическую часть, донесённую Моисеем до народа через устные и письменные предания библейских авторов. Центральной этической основой стали Десять заповедей (Исх. 20:1—17; Втор. 5:6—21), высеченные на скрижалях (Исх. 31:18). Эти заповеди были адаптированы в церковном христианстве второго и последующих веков н.э., с рядом изменений: например, их нумерация отличается [17]; Шаббат (суббота) как день отдыха интерпретируется как воскресенье в честь Воскресения Христова [18]; акцент смещён на внутриобщинную мораль [19]; кроме того, в Новом Завете заповеди акцентируются на любви к Богу и ближнему [20].

Следует отметить, что историчность плена и Исхода спорна: нет египетских свидетельств массового рабства евреев (XIII в. до н.э.), и вполне возможно, что это — теологическая аллегория освобождения от ассирийско-вавилонского гнёта (VIII-VI вв. до н.э.).

Опираясь на материалы т.н. священнического источника Пятикнижия, И.Р. Тантлевский поясняет, почему роль Моисея, пророка, которому Яхве впервые в библейской истории открыл суть своего имени, при заключении второго завета оказалась столь важной для евреев:

«Моисей был первым, кому ГОСПОДЬ разъяснил сущность, значение Своего Имени в полном объеме, а не таким образом, что он явился тем, кому Имя было впервые открыто. Например, до Моисея, Имя YHWH могло еще не быть понято как "Сущий" и интерпретироваться как-то иначе. Кроме того, согласно распространенной точке зрения, Священнические материалы получили окончательное оформление ко времени книжника Эзры, т.е. к середине V в. до н.э., когда шло интенсивное "отделение семени Израиля от всех чужаков" (Неем. 9:2) и имела место жесткая конфронтация с самаритянами и другими окрестными народами. В этот период было особо актуально подчеркнуть именно роль Моисея — консолидатора израильтян как единого народа — в создании общенациональной религии Яхвизма, нежели роль Авраама — "отца множества народов" {Быт. 17:5-6)» [21].

Яхве, монархианство и Троица в раннем христианстве

В начале 140-х гг. н.э., к моменту прибытия в Рим из Малой Азии (Синопы в Понте) христианского проповедника Маркион (ок. 85—160 г.), в римской христианской общине преобладали взгляды, позже классифицированные как монархианство — учение о единстве (монархии) Бога, направленное на защиту монотеизма от гностических дуализмов. Его основной чертой в то время и в том месте было отождествление Иисуса, пришедшего в мир с проповедью, с Богом-Отцом, включая ассоциацию с Яхве Ветхого Завета как единым Богом (т.н. модализм: Отец, Сын и Дух — модусы одного Бога, а не отдельные лица). Идейная борьба Маркиона, который в своих «Антитезах» (Antitheses, ок. 144 г.) противопоставлял Яхве как единственного «бога Ветхого Завета» [22], — коварного и жестокого творца материального мира, с которым истинные христиане не должны иметь ничего общего, — богу Нового Завета (как благому Отцу Иисуса) с этими представлениями римских христиан потерпела неудачу. Спустя несколько лет (после 144 г.) Маркион был объявлен еретиком и изгнан из римской общины [23], основав свою церковь с «усечённым каноном» [24].

Однако ирония судьбы заключалась в том, что позднее (в III в.) ересью было объявлено и само монархианство (осуждено Тертуллианом в «Против Праксея», ок. 213 г., а позже и соборами, как модализм, отрицающий различие лиц Троицы). При этом оно отнюдь не прекратило своего существования [25] — как не прекратил его и т.н. «маркионизм», упоминавшийся даже авторами Х века [26]. В утвержденной в 325 году на Первом Никейском соборе [27], спустя почти два века после «казуса Маркиона», доктрине Троицы единство Иисуса Христа и Яхве не было отвергнуто напрямую — напротив, собор подтвердил единство Бога (монотеизм), но с различием лиц: Иисус провозглашён Сыном Божиим, «единосущным» (homoousios) Отцу, «рождённым, а не сотворённым», отвергнув арианство (Иисус как тварь). Однако под Его Отцом всё равно так или иначе подразумевался Яхве Ветхого Завета как Творец («Верую во единого Бога Отца Вседержителя, Творца неба и земли»), хотя формула Троицы (Отец, Сын, Дух Святой) различает лица, избегая модализма (единство без различия) и дуализма Маркиона. При этом было бы упрощением полагать, что данная доктрина (тринитаризм как полемика против Маркиона) была изобретена участниками собора или даже их прямыми идейными предшественниками, начиная с Иринея Лионского в конце II века [28] — тринитарные идеи развивались в т.ч. и раньше. Во-первых, Игнатий Антиохийский (ок. 110 г.) говорил о «трёх тайнах» (Отец, Сын, Дух); Иустин Мученик (ок. 150 г.) описывал Логос как «второго Бога». Позднее Тертуллиан (ок. 200 г.) ввёл термин «Троица» (trinitas), а Ориген (ок. 230 г.) развил субординационизм (Сын ниже Отца, но божествен). Во-вторых (если не во-первых) божественные триады (triad) ряда гностиков-валентиниан как часть космогоний последних появились еще в I половине II века.

Кроме того, довольно долгое (по меркам раннехристианского периода) господство во II в. этой версии монархианства в столице могущественной и практически всесильной тогда империи не могло остаться без исторических (и весьма негативных) последствий, так как, по мнению ряда учёных, спровоцировало в качестве ответной реакции рост антисемитизма среди значительной части населения, в т.ч. христиан. Как полагает в этой связи Дм. Алексеев,

«...Антисемитизм был вызван не человеческим падением Иуды, и даже не бесчинством иерусалимской толпы, потребовавшей казни Праведника, а ортодоксальным иудо-христианским вероучением, безосновательно отождествившим открывшегося в Иисусе Отца Небесного либо даже Самого Иисуса с божеством Израиля Яхве. При этом на Иисуса, "царя не от мира сего", были произвольно перенесены ветхозаветные пророчества о "Царе-мессии", а претендовавшая на роль "Вселенской Церкви" ортодоксальная община объявила себя "новым Израилем", наследницей обетований Яхве своему народу. Именно для придания этой доктрине апостольского авторитета была предпринята вторичная иудаизация — фактически, вторичная дехристианизация — вошедших в ортодоксальный канон писаний, в общих чертах завершившаяся к IV веку» [29].

В гностической традиции Яхве выводился не только по умолчанию, но и как отдельная сущность. Например, в ключевом тексте гностиков, «Апокрифе Иоанна», дочь Евы, Жизнь (Зоэ), была похищена Иалдабаофом и изнасилована, в результате чего у нее родились два сына — Элоим и Иаве (причем это тайные имена Каина и Авеля, и неясно доподлинно, чьё имя кому принадлежит, т.к. порядок их упоминания автором греческого оригинала, в принципе, мог быть и небрежно-произвольным). При этом Элоим имел обличие медведя, а Иаве имел обличие кота. Иаве при этом был «справедливым» [30], и вот, «справедливый» Иаве поставлен над огнём и ветром, а «несправедливый» (sic!) Элоим — над водой и землёй. При этом окончательная ясность в этот вопрос так и не была внесена, поскольку, как отмечает Дм. Алексеев,

«В ранней версии Апокрифа, сохранившейся в BG8502, имена даны в обратном порядке, и Элохим, таким образом, становится справедливым-праведным и поставлен над более тонкими стихиями, огнём и ветром» [31].

В другом месте Дм. Алексеев также останавливается на природе этой путаницы:

«Следует особо подчеркнуть, что дальнейшее развитие <христианских доктрин> в среде христиан из язычников, то есть людей, чуждых еврейской культуре и зачастую не понимавших ни еврейского писания, ни первоначального богословского смысла конфликта <Христа с нормативным иудаизмом>, привело ортодоксов к полному отождествлению Отца Иисуса с "Господом" иудеев <Яхве>, а "гностиков" к восприятию слова "Элохим" и других божественных имён еврейской традиции как имён, никак с богом не связанных» [32].

В заключении этой главы заметим, что монархианское истолкование природы Иисуса как богоявления, тождественного Яхве, а также сама суть проповеди Христа, преломлённая через призму монархианской догматики, осуждались не только гностиками или официальной церковью — они резко критикуются и современными учёными, для иллюстрации чего вновь обратимся к мысли Дм. Алексеева (в значительной мере отражающей суть этой критики):

«О чём с мономанской настойчивостью говорит Иисус, обращаясь к любым своим слушателям? Он говорит о царстве Бога, именно Бога, то есть в обратном переводе "Элохима". Выражения "царство Господа" <Яхве> ("бога Израиля") нет нигде. О царстве, приходящем прямо сейчас, буквально ломящемся в двери, не когда-то в эсхатологической перспективе, не где-то на небесах (...) небеса — это стандартный семитский эвфемизм для обозначения всё того же Бога. Таким образом, понимание "царства небесного" как царства где-то на небесах — это добротное язычество. Для Иисуса "небеса" — это Бог, и "царство небес" — это именно царство Бога» [33].

В европейской эзотерической философии

Немецкий теософ Якоб Бёме, анализируя имя Иегова (Jehova), указывал, что это

«не что иное, как выражение тройственной сущности Святой Троицы, объединяемой Единым Богом».

Он отмечал, что каждая буква

«сообщает нам об особой силе и действенности, то есть Форме действующей Силы: Ибо "Я" (I) есмь Исток вечного неделимого Единства, сладостная благодать и полнота Божественной Силы, сотворяющей всякую вещь. "Е" — это триединый «Я» (I), в коем Троица замыкается в Единстве; ибо "Я" (I) переходит в "Е", и они объединяются в "IЕ", кое есть дыхание самого Единства. "Н" есть весь Мир, или дыхание тройственной сущности Бога. "О" есть круговращение, или Сын Божий, посредством коего "I", "Е" и "Н", или дыхание, истекает из средоточия Милости, Силы и Благодати. "V" есть Истечение из Божественного дыхания, т.е. деяния Духа Святого. "А" есть то, что исходит от Силы и Благодати, а именно мудрость, принадлежность Троицы; каковы бы ни были деяния Троицы, в чём бы Троица себя ни являла».

Буквы этого имени представляются в образах Отца (Йод), Матери (Хе), Сына (Вав) и Дочери (Хе конечная). Согласно магической интерпретации, Сын возводит Дочь на престол Матери, тем самым, становясь своим собственным Отцом, совершая круговорот, необходимый для продолжения существования мира. Численные значения, приписываемые YHVH, прибавляют к 10, что в еврейской нумерологии символизирует основное организующее начало Вселенной. YHVH выражает двойственность Божественной сущности — источника всех вещей, союза мужского и женского начал.

В контексте йоги эту формулу можно рассматривать как описание слияния субъекта с объектом, порождающего возвышенное состояние сознания и ведущего к экстазу.

В контексте Телемы первая буква может также интерпретироваться как изначальная мужская творческая сила, или Хадит, который «вступает в брак» с плодородной, женской силой, или Нуит, порождая двух близнецов: Ра-хор-хута и Хор-па-крата. Таким образом, это божественное имя связано с порождением, потенцией и ему соответствует магическое орудие: Жезл, Скипетр.

Алистер Кроули считал, что имя Тетраграмматон настолько могущественно, что его никогда не следует произносить, «за исключением случаев, когда с его помощью изгоняют призраков».

По словам Кроули:

«такое Слово должно быть настолько могущественным, что ни один человек не может услышать его и остаться в живых. Словом такого рода был утраченный Тетраграмматон. Предание гласит, что от звука этого имени Вселенная разрушается и обращается в ничто. Пусть же Маг усердно ищет это Утраченное Слово, ибо его произнесение тождественно завершению Великой Работы!» [34].

Под «Великой Работой» Кроули понимал алхимическое или духовное просвещение — процесс, который для каждого человека является глубоко личным.

Избранная библиография

Бёме, Якоб. Ключ / Пер. с нем. Глеб Бутузов. — М., 2014.
Брат Марсий, Сестра Ай-Си. Основы магии Телемы. — М.: Телема, 2022.
Евангелие Истины: четырнадцать переводов христианских гностических писаний / Пер. с копт., предисл., коммент. Дм. Алексеева; под ред. А. Четверухина. — М.; СПб.: Изд-во «Омега-Л»; «Т8 Издательские Технологии» / «Пальмира», 2024. — (Серия «Библейская история»).
Канон Нового Завета и «еретик» Маркион // Гнозис. Коллекция гностических переводов Дм. «Богомила» Алексеева. — СПб.: Алетейя, 2025. — С. 247—257.
Кроули, Алистер. Магия в теории и на практике / Пер. с англ. А. Блейз. — М.: Ганга, Телема, 2009..
Крыжановский, С.В. Синкретические основы культа Яхве // Библейская критика. Ветхозаветная критика / Пер. с английского, составление, предисловие, комментарии, тексты С. В. Крыжановского. — СПб.; Саратов: Амирит, 2025. — (Издательский проект «Квадривиум»). — С. 189—474.
Крэйг, Дональд Майкл. Современная магия / Пер. с англ. О.А. Цветков. — Ирпень, 2006.
Моше бен Маймон. Путеводитель растерянных. — Москва; Иерусалим: Мосты культуры / Гешарим, 2010.
Рижский, М.И. Книга Иова. Из истории библейского текста. — Новосибирск, 1991.
Тантлевский, Игорь Романович. Введение в Пятикнижие. — М.: Издательство РГГУ, Jewish Theological Seminary of America (New York), YIVO Institute for Jewish Research (New York), 2000.
Тантлевский, И.Р. История Израиля и Иудеи до разрушения Первого Храма. — СПб., 2005.
Тантлевский, И.Р. История Древнего Израиля и Иудеи: от эпохи патриархов до вавилонского изгнания. — СПб., 2016.
Шифман, Илья Шолеймович. Учение: Пятикнижие Моисеево. — М.: Республика, 1993.
Albright, William Foxwell. From the Stone Age to Christianity: Monotheism and the Historical Process. — Baltimore: Johns Hopkins Publ., 1940.
Balscheit, Bruno. Alter und Aufkommen des Monotheismus in der israelitischen Religion. — Berlin: A. Töpelmann, 1938. — (Beihefte zur Zeitschrift für die alttestamentliche Wissenschaft, 69).
Bardon, F. The Key to the True Quabbalah. — Wuppertal: Dieter Ruggeberg, 1986.
Ben-Sasson, Hillel. Understanding YHWH: The Name of God in Biblical, Rabbinic, and Medieval Jewish Thought. — Jerusalem: Hebrew University Magnes Press, 2019.
Dussaud, René. Yahwé, fils de EL // Syria. Archéologie, Art et histoire / Institut Français du Proche-Orient. — T. 34, Fasc. 3/4 (1957). — P. 232—242.
Grether, O. Name und Wort Gottes im Alten Testament. — Berlin: A. Töpelmann, 1934. — (Beihefte zur Zeitschrift für die alttestamentliche Wissenschaft, 64).
Hempel, J. Das Ethos des Alten Testaments. — Berlin: A. Töpelmann, 1938. — (Beihefte zur Zeitschrift für die alttestamentliche Wissenschaft, 67).
Imamichi, Tomonobu. Die Notizen von der Metamorphose der klassischen Ethik bei den griechischen kirchenvatern // Papers Presented to the Third International Conference on Patristic Studies held at Christ Church, Oxford, 1959, III: Liturgica, Monastica et Ascetica, Philosophica. — Berlin, 1962. — (Studia Patristica V Part 3; Texte und Untersuchungen zur Geschichte der altchristlichen Literatur, 80).
Ratschow, Carl Heinz. Werden und Wirken. Eine Untersuchung des Wortes HAJAH als Beitrag zur Wirklichkeitserfassung des Alten Testaments. — Berlin: A. Töpelmann, 1941. — (Beihefte zur Zeitschrift für die alttestamentliche Wissenschaft, 70).

Онлайн-ссылки

1. Израэль Регарди. Тетраграмматон IHVH. Объяснение одной из самых главных магических формул.

2. Лон Майло Дюкетт. Истинное произношение непроизносимого Имени Бога.

3. Дм. Алексеев. «Бог Ветхого Завета».

4. Дм. Алексеев. Справка: ’элōхим Яхве в Новом Завете.

Примечания

1. Моше бен Маймон, 2010, с. 318-319.

2. Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо не оставит Господь без наказания того, кто употребляет имя Его напрасно (Втор.5:11).

3. Жерто, Жерар. Имя Бога, его история и произношение. — Киев: Мультимедийное издательство Стрельбицкого, 2017.

4. В современном иврите кубуц и шурук произносятся одинаково, поэтому нельзя с уверенностью утверждать, что кубуц соответствует Ход, а шурук — Йесод (а не наоборот).

5. См. Тантлевский, 2000.

6. Другими словами, «Я есмь сущий». В то же время, о некорректности интерпретации в европейских переводах Библии Яхве как «Сущего» см., напр., в изд. Werden und Wirken, 1941, где немецкий теолог Карл Хайнц Ратшоу (1911—1999) отмечает, что божество как своё имя называет причастную форму от древнееврейского глагола «hajah». На это же указывал и российский исследователь С.С. Аверинцев (1937—2004) в работе «Поэтика ранневизантийской литературы» (СПб., 2004, с. 46), отмечая, что в данном фр-те Исх. «когда Моисей спросил окликнувшею его из неопалимой купины "Бога Авраама, Исаака и Иакова" об имени последнего, он получил ответ: "‘ehjeh ‘aser ‘ehjeh"». По сути: Яхве в Исх. 3:14 — не «Сущий», но «действенно присутствующий» бог Израиля. См. тж. Imamichi, 1962, S. 506-507: «Для отцов Церкви греко-римская культура была единственно возможным гуманизмом, с помощью которого они могли сделать христианство понятным естественному разуму. Однако онтологическая интерпретация еврейского слова HAYAH (היה — происходящий, действующий, становящийся) греческим термином "оν" ("ὤν", "сущий" — ред.) весьма сомнительна. Хаотическое напряжение, изначальная, мощная атмосфера HAYAH, этот исторический первоэлемент как основа бытия, измерение, в котором субъектно-объектная констелляция упраздняется, — всё это никогда не было в достаточной степени объяснено логически Отцами Церкви, несмотря на усилия Григория Назианзина или Псевдо-Дионисия Ареопагита. Кто может обоснованно отрицать, что эта своеобразная метафизическая основа HAYAH все еще содержит в своем зародыше некоторые неизвестные фазы этики?» См. тж. Albright, 1940, p. 198: «Наиболее примечательная иллюстрация исходит от ханаанской религии XV века до н.э., где постоянное имя бога бури, Баал, обычно даваемое как Аl'iyan, появляется в своей полной форме как "Я побеждаю ('al'iyu) воинов, которых встречаю на поле брани". Сокращённое имя, соответственно, означает просто "Я непременно одержу победу". Загадочная формула в Исх. 3:14, которая на библейском иврите означает "Я есмь то, что я есмь", если ее транспонировать в форму третьего лица, требуемую каузативом Яхве, может стать только Yahweh asher yihweh (позже yihyeh), "Он побуждает быть то, что начинает быть". Позже эта формула была изменена — предположительно, потому, что старый каузатив больше не использовался в позднем иврите».

7. Логинов, Александр. Огненное имя Яхвэ. 2017. Автор статьи, помимо прочего, отмечает ещё и то влияние, которое имя Яхве оказало на гностические доктрины в раннем христианстве, опираясь не только на отчеты ересиологов (которые во многих случаях могут вызвать определённый ученый скептицизм), таких как Ириней или Ипполит, но и непосредственно на дошедшие до нас ключевые гностические тексты: «Судя по некоторым гностическим текстам, их авторы знали сакральное имя-эпитет Яхвэ, но по-своему его перетолковывали. В Апокрифе Иоанна приводится рассказ о возникновении создателя и повелителя (архонта) материального мира, отождествлённого (по умолчанию — ред.) с Яхвэ. Мать этого несовершенного божества, София (Премудрость), одна из небесных ипостасей-проявлений Плеромы — Царствия Небес, совершила ошибку, породив уродливого Демиурга (точнее, протоархонта — ред.), которому дала имя "Ялдаваоф". Далее, согласно английскому переводу краткой, ранней версии апокрифа (Codex III, Nag Hammadi Library) о Демиурге говорится так: “He created for himself an aeon of fiery, luminous flame, in which he now dwells. — Он сотворил для себя эон из жгущего сверкающего пламени, в котором теперь пребывает". Характеристика Демиурга в Апокрифе Иоанна полностью соответствует имени-эпитету Яхвэ — Живущий в пламени».

8. Заметим также, что даже само определение гностицизма как феномена может быть выведено из противопоставления «жестокого» Яхве и «благого» Элохим (то есть «Господа» и, собственно, «Бога», а не привычного теперь нам искусственно синкретизированного «Господа Бога») как двух разных божеств Ветхого Завета (см., однако, Примечание 5 к ст. Элохим). Именно такое определение и было дано русским переводчиком гностических текстов Дм. Алексеевым. Также мысль об отсутствии тождества между Яхве и Элохим неоднократно в своих теософских трудах высказывала и Е.П. Блаватская. Кроме того, отмечая, что соответствием божественного имени Сатурна в иудаизме является именно Яхве (по другой версии — как раз Яхве-Элохим), опираясь на известные ей гностические доктрины, она утверждала, что Сатурн, следовательно, является астрологическим, планетарным аспектом протоархонта Ялдаваофа.

9. Цит. в пер. с древнееврейского по изд. Рижский, 1991, с. 80-81. Напротив, в гностическом «Втором Откровении Иакова» (NHC V, 4, с. 54) говорится: «Поэтому он [презрен]. Поэтому он <Яхве> хвалился, что не будет обвинён, ибо поэтому он превозносится над теми, кто внизу, теми, кто смотрит на тебя свысока. Пленив тех, кто от Отца, он захватил их и сделал их подобными себе, они же пребывают с ним». Цит. по изд. Евангелие Истины, 2024, с. 316-317. Интересно, что в более поздней, чем гностический Корпус Иакова, «Книге Величия Отца» из «Кодекса Брюса» Ветхий Завет цитируется уже не по оригиналу, но по Септуагинте, где Яхве часто предстаёт, фактически, единственным Божеством, тем же самым Богом-Отцом (в связи с чем не приходится удивляться тому, что этот текст практически лишён привычного гностикам дуализма).

10. См. Прим. 5.

11. Юлиус Велльхаузен «Prolegomena zur Geschichte Israels», 1883; Марк С. Смит «The Early History of God», 1990; Уильям Г. Девер «Did God Have a Wife?», 2005, а тж. ряд других.

12. Цит. по: Крыжановский, 2025, с. 189-191.

13. Цит. по: Крыжановский, 2025, с. 198. Ниже (с. 241) автор этого объёмного исследования отмечает, что «Яхве изначально был вовсе не Единым Богом Творцом (таковую роль пророки Израиля ему приписали позже), а всего лишь одним из элохим. Именно потому и изрёк евангелист: "Бога не видел никто никогда" (Ин 1:18) — что Авраам, Иаков, Моисей, Иезекииль и Исайя лицезрели не Бога, а одного из второстепенных богов, которых еврейская Библия называет ангелами и другими именами».

14. Цит. по: Крыжановский, 2025, с. 460.

15. Цит. по: Крыжановский, 2025, с. 460-461.

16. Цит. по: Тантлевский, 2005, с. 38.

17. В католицизме и лютеранстве первая заповедь объединяет запрет идолов и ложных богов, а десятая разделяет алчность на жену и имущество; в православии и реформатстве — иначе.

18. Деян. 20:7; Откр. 1:10.

19. Мф. 5:21—48, где Иисус усиливает заповеди: не только «не убий», но «не гневайся».

20. Мф. 22:36—40; Рим. 13:8-10. Кроме того, ранние отцы церкви (II в., например, Иустин Мученик в «Диалоге с Трифоном») и катехизисы (с IV в., Аврелий Августин) интегрировали заповеди в христианскую этику, но с теологическим сдвигом: от закона к благодати (Рим. 6:14; Гал. 3:24).

21. Цит. по: Тантлевский, 2005, с. 43-44.

22. Невольно Маркион подыграл в этом вопросе формирующейся церковной ортодоксии, хотя его доктрина и отличалась от неё. Как отмечает Дм. Алексеев, «По мере развития христианской литературы и синкретизации христианства с иудаизмом, нашедшей свое выражение в текстах Матфея, Луки, и прежде всего Деяний, где христианство уже рассматривается как прямое продолжение иудаизма, наблюдается переход к подмене Бога-Отца "вторым Господом", то есть ветхозаветным божеством Яхве (Адонаи — "Господь мой"). Ярчайшим примерам этого является Деян. 3:20, где "второй Господь", то есть племенное божество Яхве, выступает в роли Бога-Отца: "да придут времена отрады от лица Господа и да пошлёт Он предназначенного вам Иисуса Христа" ("NW" вполне корректно переводит этот отрывок: "дабы пришли времена освежения от лица Иеговы, и он послал назначенного вам Христа, Иисуса...")». Цит. по изд. Евангелие Истины, 2024, с. 312.

23. См. Гнозис, 2025, с. 247 и далее.

24. «Евангелие Господне» как будущее Евангелие от Луки, но без «ветхозаветных» элементов последнего, и 10 посланий Павла. Подробнее об этом каноне см., напр., в изд. Гнозис, 2025, с. 245—332.

25. Например, еще в IV в. существовали савеллиане, осужденные Константинопольским (Царьградским в традиционной русской интерпретации) собором 381 г.; элементы савеллианства позже встречались и в унитарианстве.

26. Например, в византийских текстах как аналогичная «дуалистическая ересь», хотя активные маркионитские общины исчезли к V в. в Армении и Сирии).

27. Никейский символ веры, дополненный в 381 г. и ставший Никео-Цареградским.

28. Исследователь раннего христианства Дм. Алексеев замечает, в том числе и в этой связи: «Хотелось бы подчеркнуть, что, хотя ряд относительно поздних отрывков Ветхого Завета допускает понимание Яхве не как племенного, а как универсального божества, и эта тенденция была еще усилена создателями Септуагинты, исторически реальный иудаизм, опираясь на корректное истолкование Писания, никогда не стремился к преодолению этнических рамок. Этому не противоречит наличие в поздней античности значительного числа прозелитов, поскольку принимавшие иудаизм язычники не становились полноценными членами общины. Не претендуя на универсализм, иудаизм всегда оставался и остается по сей день генотеистической, а не монотеистической религией, а потому утверждение, что сама идея монотеизма впервые была высказана пророками древнего Израиля, является несостоятельным». Цит. по изд.: Евангелие Истины, 2024, с. 48-49.

29. Там же, с. 165.

30. Как на то и указывает библейское Бытие, по идее, оспаривавшееся здесь, однако гностики учли лишь одну сторону медали, в результате прибегнув к дихотомии и объявив Элоима — опять же, не как Бога, но как «ангела» Иалдабаофа — «несправедливым».

31. Там же, с. 517.

32. Там же, с. 523.

33. Там же, с. 578-579.

34. Цит. по изд.: Кроули, Алистер. Магия в теории и на практике / Пер. с англ. А. Блейз. — М.: Ганга, Телема, 2009. — С. 133.