Додонский оракул
Додонский оракул — один из самых известных оракулов Зевса во всей Греции, расположенный в Додоне — небольшом городке в области Эпир в северо-западной Греции. Как сообщает грамматик VI в. н.э. Стефан Византийский (sv Δωδὠνη), согласно Акестодору, город был назван в честь Додона, сына Зевса и Европы.
Символизм Додонского оракула связан с Зевсом и дубом, а также с Дионой-Афродитой, голубями, водой и медью. Так как прорицания оракула осуществлялись по шелесту листьев священного дуба, по воркованию голубей, по журчанию источника, по звону цепочек медного котла, а также по жребию.
Судя по сообщениям античных авторов, святилище, находившееся у восточного подножия горы Томарос (Страбон, География, VII.7.11), изначально помещалось в дубовой роще и фокусировалось на одном из дубов, вероятно, самом высоком. Считалось, что этот дуб обладал «мудростью» и являлся «говорящим» деревом, объявлявшим божественные решения, советы и предсказания (Гомер, Одиссея, XIV.327—328).
Согласно Эсхилу, в дубовой роще Додоны все деревья были говорящими (Эсхил, Прометей прикованный, 832 — «говорящие дубы»). В диалоге Платона «Федр» (первая половина IV в. до н.э.) говорится, что этот дуб, на самом деле, произносил слова — особенные «слова дуба», и именно с ним связано начало прорицаний вообще:
- «...слова дуба, который находится в святилище Зевса Додонского, являются [для людей] самыми первыми пророчествами...» (Платон, Федр, 275b).
Общее изображение Додонскаго оракула дает в своем трактате «Картины» писатель Филострат Старший (170 — 247):
Вот и еще картина: на дубе — золотая голубка, мудрая в изречениях и в пророчествах, которые она произносит по соизволению Зевса; лежит здесь и топор, который оставил Гелл-лесоруб, от которого в Додоне пошли Геллы. Венки привязаны к дубу, так как он, как в Дельфах треножник, изрекает свои предсказания. Иной приходит, чтоб спросить у него предсказаний, другой — принести ему жертву; а вот это — фиванский хор: они окружают дуб, себе приписывая мудрость этого дерева; думаю, что и золотая птица была там же поймана, в Фивах. Жрецы, толкователи зевсовой воли, которых Гомер называл как «немоющих ног, на земле отдыхающих голой», являются какими-то простыми людьми, которые не знают никаких удобств жизни и говорят, что никаких и знать не хотят. Зевс потому к ним и милостив, что они довольствуются тем, что есть под рукою. Они являются жрецами: один из них заведует украшением храма венками, другой совершает молитвы, третий готовит для жертвы лепешки, этот ведает мукой и корзинами; этот закалывает животных для жертвы, а вот этот не позволит другому шкуру с них снять. А вот здесь додонские жрицы с их мрачно-серьезным видом, полным священного страха; похоже, что это от них исходит запах всех воскурений и всех возлияний. Самое место это, о мальчик, нарисовано полным жертвенным дымом и божественных звуков; здесь почитают медную статую Эхо, которую, думаю, видишь вот здесь; она подносит руку ко рту, так как Зевсу в Додоне посвящена медная чаша, звучащая большую часть дня и которая только тогда может молчать, если кто к ней руку приложит[1].
История Додонского оракула
По одному из преданий, сообщаемых историком Плутархом в биографии царя Пирра, Девкалион и Пирра — легендарная пара, пережившая ужасный потоп и ставшая родоначальницей нового поколения людей, — поселилась на землях молоссов и основала там додонское святилище.
Додонское святилище представляло собой священную рощу, расположенную у подножия гopы Томар. Жрицы (по названию горы их именовали «томурами») осуществляли здесь предсказание по шелесту ветвей огромного старого дуба, посвящённогo Зевсу. До V в. до н.э. он находился под контролем эпирскогo племени феспротов. Затем Додона оказывается во власти молоссов, а их царь становится покровителем паломников и приобретает всегpeческую известность.
В государственных отношениях греческих городов, в цветущую эпоху греческой истории, Додонский Оракул, кажется, не принимал участия; он никогда не имелъ того политического значения , которое умела приобрести себе Пифия. Но в древнейших племенных распрях и он произносил свою волю[2].
В течение IV — III вв. до н.э. святилище Додоны пережило несколько архитектурных изменений, результатом чего были практически полная вырубка дубовой рощи и сохранение лишь священного дуба, вокруг которого был выстроен так называемый «Священный Дом» Зевса. Согласно римскому писателю Филострату Лемнийскому (191 г. — III в. н.э.), священный дуб продолжал произносить прорицания и в первые века Римский империи. Однако Страбон (ок. 64/63 годов до н. э. — ок. 23/24 годов н. э.) уже отмечает:
- «Умолк даже и оракул в Додоне, как и прочие оракулы» (VII:9).
При посещении Додоны во II в. н.э. греческий автор Павсаний застал на месте священной рощи один-единственный дуб, к которому впоследствии обращался за советом римский император Юлиан перед персидским походом 361 г. Лет тридцать спустя, когда Феодосий I наложил запрет на языческие оракулы, и это дерево было срублено и его корни были выкорчеваны.
Жречество Додонского оракула
Согласно античным авторам, святилище и оракул Додоны обслуживали жрецы и жрицы, которые пророчествовали в состоянии экстаза, или «безумия» — μανία, будучи как бы овладеваемы богом. По словам Страбона,
- «Вначале были мужчины-предсказатели; быть может, на это и указывает поэт, так как он называет их hypophetai [«толкователи»], в числе которых могли быть и предсказатели. Впоследствии же, когда Зевсу присоединили сопрестольницей в храме Диону, то предсказательницами были поставлены три старухи» (VII:12).
Додонских жриц называли «голубицами»:
- «...у святых оснований Додоны, рядом со священным дубом женщины доносят мысли Зевса до тех из Эллады, кто желает их знать» (Еврипид, Меланиппа-узница, фрагм. 494.15-17).
В эллинистическое время, видимо, при Додонском оракуле, было три жрицы. Геродот приводит имена этих трех пророчиц, связанные, возможно, с их саном: Промения, о будущемъ думающая, Тимарета, чтящая доблесть, Никандра, побеждающая мужей.
Боги Додонского оракула
С ранней античности Додонский оракул связывался с Зевсом. Связь Додоны с Зевсом в первые века исторического времени была отмечена и в произведении «Каталог Женщин» (примерно VII в. до н.э.), автор которого, возможно Гесиод, упомянул, что
- «...Зевс полюбил Додону и [решил, что] там должно находиться [его] прорицалище, чтимое людьми...» (Гесиод, Каталог Женщин, 97.5-7).
Наряду с Зевсом богиня дождя и титанида Диона выступает с V в. до н.э. как основной партнер Зевса в даче оракулов. Еврипид охарактеризовал Диону, прорицавшую в Додоне в конце V в. до н.э., как «имеющую такое же имя, что и Зевс» (Еврипид, Архелай, фрагм.228a.21-22). Некоторые авторы называют её супругой Зевса и матерью Афродиты.
- «Диона отождествляется некоторыми писателями с Афродитой; обыкновенное мнение считает её матерью Афродиты, а так как Афродита в свою очередь отождествлялась с Герой, законной супругой Зевса на Олимпе, в качестве Афродиты-Геры (её очень древний идол находился в Лакедемоне, Павс. III, 13), то с одной стороны понятно, почему голубь, птица Афродиты, мог имѣть большое значение в Додоне, а с другой становится позволительно считать Диону вообще за женское явление Зевса, за существо близкое к Афродите-Гере» [3].
Согласно информации, которой располагал Страбон на рубеже новой эры, Диона не сразу, но постепенно стала почитаться совместно с Зевсом в его храме (Страбон, География, VII.7.12).
Богиня Фемида, воплощавшая древние традиционные уставы и неписанные законы, также присутствовала в Додоне: ее могли запрашивать как в триаде с Зевсом и Дионой, так и в паре с Зевсом без Дионы.
В середине V в. до н.э. мифограф Ферекид Афинский в своем сочинении Historiarum привел мифологическую традицию, вероятно архаическую, согласно которой с Додоной связывались Дождевые Нимфы — Гиады / Ὑάδες. Миф о Гиадах как о сестрах, образовавших одноименное созвездие, существовал уже в эпоху Гомера и Гесиода (Гомер, Илиада, XVIII.486; Гесиод, Труды и дни, 615). Ферекид в изложении мифа о Гиадах применил к ним обозначение «Додонские Нимфы» — Δωδωνίδες / Δωδωνιάδες νύμφαι и упомянул, что они взрастили Диониса [6, с.321-324; 14, c.378-379]. В IV в. до н.э. Эфор в своем труде «История» привел относительно Додоны информацию, согласно которой Зевс Додонский был теснейшим образом связан с речным богом Ахелоем. По утверждению историка,
- Зевс, «…давая оракулы, прибегает к силе всей воды реки Ахелой <…> и обычно прибавляет к каждому своему ответу повеление совершать жертвоприношения богу Ахелою, призываемому его особыми именами» (FGrHist, 1, Ephori Fragmenta, fr.27).
Додонский оракул в античных источниках
Первые упоминания о Додоне, относящиеся к VIII в. до н. э., содержатся в поэмах Гомера. В шестнадцатой песне «Илиады» Ахилл, обращаясь к владыке богов Зевсу, произносит такую речь: :«Зевс Пеласгийский, Додонский, далеко живущий владыка, хладной Додоны, где селлы, пророки твои, обитают, кои ног не моют и спят на голой земле!» (Hom. II. 16. 233–235). Это свидетельствует о том, что ко времени сложения поэмы святилище в Додоне уже не только функционировало, но и было достаточно известным.
- «Это место живыми красками обрисовывает нам поклонение Зевсу в Додоне, древность которого кроме приведенных соображений, основывающихся на характер Ахилла в кругу греческих героев, доказывается эпитетом «пеласгический» и всем, что мы знаем о Додонском Оракул, который стоял в тесной связи с тамошним поклонением Зевсу и участвовал, как мы уже видели, в переходе греческого народа от безыменных богов к именуемым. Мы узнаем из итого драгоценного места, что додонские жрецы, толкователи воли Зевса, вели аскетическую жизнь и при том в такой степени, какой мы не находим в других местах в Греции. Они не мыли ног и, не зная покоя домашней кровли, проводили всю свою жизнь под открытым небом, — вероятно, чтоб не удаляться ни на минуту от общения с Зевсом, разлитым в природе» [4].
Однако в обращении Ахилла не упоминаются ни сама Додона, ни священный дуб, ни святилище Зевса. О пророчествах, полученных от шепчущего дуба Зевса, впервые говорится у Гомера в «Одиссее», где главный герой прибывает в Додону, чтобы узнать у дуба Зевса, как лучше ему вернуться на родину, тайно или открыто:
- «Сам же пошел, мне сказали, в Додону затем, чтоб оракул Темносенистого Диева дуба его научил там» (Hom. Od. 14. 326–327).
Упоминания о Додоне и местности вокруг нее есть и у автора VII в. Гесиода в дошедших фрагментах его поэмы «Эои».
- «Край Геллопия есть многолюдный и пажитнопышный,
- Щедрый стадами овец и быков, лениво бредущих,
- Мужи в коем живут с изобильем быков и баранов,
- Племени там не счесть человеков, подверженных смерти.
- Подле границ той земли воздвигнута ими Додона.
- Град сей Зевес возлюбил и свое прорицалище в оном,
- Чтимое родом людским...
- ...пребывает в подножии бука:
- Люд, населяющий землю, вещанья оттоль получает.
- Всякий, бессмертного бога сюда вопрошать приходящий,
- Дар принеся и явившись при благостном птичьем полете» (Hes. Frg. 240).
Дошедший до нас фрагмент содержит детальное описание местности. Гесиод упоминает многолюдную и плодородную область Геллопию, которая славилась многочисленными стадами овец и быков. Именно на границе той территории находилась Додона, в которой располагалось прорицалище Зевса. Именно сюда вопрошать владыку богов с дарами приходили люди из разных концов страны. К сожалению, текст испорчен и содержит некоторые пробелы. Существует предположение, что именно в утраченном тексте должно было содержаться детальное описание Додонского оракула. Столь же кратко и практически идентично с гесиодовым упоминание о Додоне Пиндара (Pind. N. 4. 52–53). Все последующие упоминания Додонского оракула связаны с дубом (или буком).
- «Это было питающее дерево, но некоторым querem esculus Linn. (Dierbach flora mytholog. p. 24. ff.), по другим qucrcus aegilops (Link die Urwelt 1, 361 ff.). По нему и Зевс получил прозвище φηγοναΐος. Это Зевс питающий, присутствующий в дереве, которое было для древних Пеласгов деревом жизни. Его вечно-зеленые листья, его сладкие желуди способствовали происхождению и укоренению мысли, что в нем обитает Зевс. В движении его листьев, в птицах, на нем садящихся или около него летающих, люди, вошедшие раз в круг этих представлений, естественно должны были искать проявления думы Зевса, βονλή Διός, а за истолкованием виденных явлений им всего естественнее было обращаться к жрецам, проводящим всю жизнь около этого священного дерева» [5].
С начала V в. до н.э. ссылки на Додонский оракул присутствуют в произведениях греческих трагиков – Эсхила, Софокла и Эврипида. Эсхил в своей трагедии «Прометей прикованный» повествует, как Инах отправил своих посланников в Дельфы и в Додону, чтобы узнать о судьбе своей дочери Ио (Aesch. Prom. 830–831). В другом пассаже этого произведения Прометей, рассказывая Ио о ее странствиях, предсказывает ей, что она непременно попадет в Додону к «феспротскому Зевсу». У Софокла в «Трахинянках» сюжет пьесы связан с ответом на вопрос, полученным Гераклом в Додоне (Soph. Trach.1168). Дуб в Додоне пообещал ему с помощью двух голубей (peleiades) решение всех его проблем. Так как впоследствии историк Геродот «голубками» называет додонских жриц, возможно, под «голубями» здесь следует понимать медиумов, через которых вещает дуб. Упоминания о додонском оракуле также содержится в четырех произведениях Эврипида.
В первой половине IV в. до н.э. историк Эфор, опираясь на гомеровские строки, писал (в передаче Страбона), что
- «…оракул в Додоне был основан пеласгами, которые являются самым древним народом из господствовавших в Элладе (Страбон, География, VII.7.10).
К III веку до н.э. различные местные истории о происхождении необычного оракула в Додоне были объединены в легенду, переданную Проксеном Эпиротским, о том, как когда-то в Эпире некий пастух Мардил украл у соседа овцу и тот обратился к богам с вопросом, кто это сделал; тогда додонский дуб впервые заговорил и назвал имя вора; Мардил в гневе собрался срубить дуб топором, но высунувшаяся из дупла голубица велела ему не этого не делать; Мардил в страхе бросил свой топор, который якобы оставался лежать на том же самом месте и в римское время (Philostratus Lemnius, Eikones, I. Dodone), а дуб с тех пор стал почитаться как священное прорицающее дерево (FGrHist, 2, Proxenus Epirotes, Epeirotika, fr.2).
Ко времени Плутарха (46-120 гг. н.э.) основание святилища в Додоне было привязано ко «времени Девкалиона», т.е. было помещено в мифологический период «потопа» и возрождения цивилизации после него:
«...После потопа... среди молоссов поселились Девкалион и Пирра, основавшие святилище в Додоне...» (Плутарх, Пирр, 1).
В византийское время эта версия комментировалась таким образом, будто Девкалион после потопа оказался в Эпире и вопросил дуб (прорицавший и до катаклизма), что ему теперь делать. Согласно ответу, данному ему через голубицу, Девкалион заселил это место оставшимися после потопа и дал ему имя «Додона» в честь Зевса и Додоны, одной из Океанид (Etymologicon Magnum, 293.2-11. Δωδωναῖος).
Как пишет Аполлоний Родосский (родился около 290 г. до н.э.) в своей поэме «Аргонавтика», корабль Ясона, предводителя аргонавтов, обладал даром пророчества, потому как сама Афина Паллада поместила на носу «Арго» ствол прорицающего додонского дуба, чтобы он возвещал им волю и совет богов (Apoll. I.19.16). Аргонавтам во время их путешествия надлежало следовать тем советам, которые дерево говорящего дуба передавало человечьим языком, озвучивая таким образом волю Зевса. Филострат Старший также сообщает в своем трактате «Картины», что «киль корабля был сделан из того древнего дерева, которое служит Зевсу в Додоне для его прорицаний».
Геродот во второй книге своей «Истории» называет Додонский оракул древнейшим эллинским прорицалищем. Приводя различные версии его основания, он повествует об услышанном лично им рассказе жрецов храма Зевса в египетских Фивах (Herod. II. 54). Содержание его заключается в том, что две женщины, жрицы из Фив, были в свое время вывезены отсюда финикийцами. Одну из них продали в Ливию, другую — в Грецию, где они обе и положили начало прорицаниям. Несколько иную версию Геродот услышал в Додоне. Согласно ей, из египетских Фив вылетели две черных голубки, одна из которых улетела в Ливию, другая — в Додону. Прилетевшая в Додону села на дуб и человеческим голосом передала волю божества:
- «Здесь следует быть прорицалищу Зевса» (Herod. II. 55).
Сам Геродот пытался рационально переработать приводимую им же версию: жители Додоны назвали голубицами этих женщин, потому что они говорили на незнакомом им языке, который казался им птичьим щебетаньем.
Методы прорицания
Согласно указаниям древних источников, гадание осуществлялось по шелесту ветвей священного дуба и воркованию голубей. Согласно византийскому толковому словарю Суды, когда вопрошающие входили, то дуб звуча, двигался, а пророчицы начинали толкование словами: «так говорит Зевс» (1, р. 623). По мнению ряда исследователей, в Додоне существовала практика, согласно которой воркование, издаваемое голубями в святилище, интерпретировалось как пророчество особой категорией жрецов (или, скорее всего, жриц), которых также называли «голубями». Подтверждение этому мы находим у Эсхила: «люди-голуби» передавали вопрошающим послания, отправленные якобы настоящими голубями. Платон в диалоге «Федр» (р. 244, 13), ритор Аристид (II р. 13), и Павcаний (X, 12, 10) Утверждают, что додонские жрецы общались с богом в экстатическом состоянии. По описанию додонских жриц Филостратом Лемнийским, в III в. н.э. те выглядели «строго и величественно» и, как казалось, выдыхали «аромат воскурений и возлияний» (Philostratus Lemnius, Eikones, I. Dodone).
Византийский историк и писатель Евстафий Солунский (XII в.), со ссылкой на Ликофрона сообщал, что служители оракула пророчествовали «Зевсом через сны, которые виделись им, когда они засыпали на земле на принесенных дарах» (кь Ил. XVI, 235).
Согласно версии Страбона, ранее святилище Зевса находилось около местечка Скотуссы, где-то в Фессалии, в 30 км. к югу от Ларисы. Но после того, как кто-то сжег священное дерево, по повелению оракула Аполлона прорицалище было перенесено в Додону. При этом прорицание давалось оракулом не словами, а некими знаками, подобно тому, как это делал оракул Амона в Ливии. Сам Страбон предполагает, что они могли анализировать перелеты трех особых голубей с ветки на ветку священного дуба (Страбон, География, VII, фрагмент 1a), и он слышал рассказ о том, что на языке молоссов и феспротов (племен, обитавших в Эпире) старухи и старики соответственно назывались peliai и pelioi. Следовательно, упомянутые пелиады могли быть вовсе не птицами, а старухами, жившими при храме (Strab. VII. frg. 1a).
При оракуле также существовал источник с бьющий из-под корней священного дуба ледяной водой. Впервые его упоминает римский автор Лукреций в своей поэме «О природе вещей» (I в. до н. э.):
- «Также холодный еще существует родник, над которым
- Пакля, занявшись огнем, разгорается пламенем сразу;
- Факел таким же путем зажигается там и по волнам,
- Ярко пылая, плывет, уносимый порывами ветра (Lucret. VI. 880).
Также римский ученый Плиний Старший (I в. н. э.) писал о том, что в Додоне есть источник Зевса с холодной водой, в который погруженные факелы гаснут, а потухшие при приближении загораются; в полдень, когда солнце высоко в зените, вода практически переставала течь, в то время как в полночь, когда солнце скрывалось, он становился стремительным» (Plin. Nat. hist.II. 228).
Аналогичные сведения находятся у римского географа Помпония Мелы (I в. н. э.), который сообщает о том, что в Эпире находились храм Юпитера Додонского и источник, который считался священным и, хотя вода в нем была холодной и погруженные в неё факелы гасли, однако стоило только приблизиться к нему с незажженным факелом, последний загорался даже на большом расстоянии от воды (Pomp. Mela II. 3.37).
В более расширенном варианте подобную информацию приводит римский автор Гай Юлий Солин (III в. н.э.) Он сообщает о том, что в Молоссии, где находится храм додонского Зевса, располагается гора Томар, вокруг которой бьют сотни родников. В Эпире же есть священный источник с самой холодной водой, который обладал свойством при погружении в него гасить все горящее и одновременно на расстоянии воспламенять при приближении различные предметы (Solin. VII. 2). Римский грамматик Мавр Сервий Гонорат (конец IV в.) в своих комментариях к «Энеиде» Вергилия сообщает о том, что около храма рос огромный дуб, а из-под его корней струился источник, по журчащим звукам которого вдохновленные жрецы передавали предсказания богов, и это журчанье интерпретировала старуха по имени Пелиада и передавала людям (Servius. Comment. in Verg. Aen. I. 1.).
Некоторые исследователи высказывают предположение, что воду из этого священного источника пила пифия (возможно, упоминаемая Сервием старуха Пелиада) накануне процедуры прорицания, а уже затем, вдохновленная, озвучивала волю богов.
Помимо голубей и источника, гадание осуществлялось при помощи «додонской меди». Об этом способе гадания сложно сказать что-либо определенное, потому что античные авторы сообщают о нем различную информацию. Одно из таких свидетельств принадлежит Демону и сохранилось у Суды и Стефана Византийскаго. Другое принадлежитъ Полемону, сохранилось у Стефана Византійскаго и подтверждается отрывкомъ Страбона. По первому вокругъ всего додонскаго святилища вместо стен располагался ряд котлов (Суда) или треножников (Стефан Визант.), которые соприкасались, так что если касались одного, то все начинали звучать и это звучание бывало очень продолжительно. Вторую версию наиболее подробно излагает Страбон, который пишет «в святилище стоял медный сосуд с держащей медный бич человеческой фигурой под ним — посвятительный дар коркирян. Бич этот был тройной в виде цепочки с косточками, свисавшими вниз; косточки эти, колеблемые ветром, все время ударялись о сосуд и производили столь протяжные звуки, что измерявший время от начала звука до его конца мог сосчитать до 400. Отсюда-то и пошла поговорка «бич коркирян» (Ехс. ed.)». (Страбон, География, VII, фрагмент 3).
Кроме того, существовало гадание по жребию. Цицерон (О див. I, 34, 76) рассказывает, что когда спартанские послы перед сражением при Левктрах явились сюда вопросить о победе и поставили сосуд, в котором были жребии, любимая обезьяна молосского царя перемешала и разметала жребии и всё, что было приготовлено для гадания. После этого жрица сказала, что лакедемонянам следует думать не о победе, а о спасении.
Примечания
- 1. Филострат (старший и младший), Каллистрат. Картины., Статуи. Примечания, перевод и введение С.П.Кондратьева. Ленинград. Огиз. Изогиз. 1936. С. 99.
- 2. Леонтьев П. О поклонении Зевсу в Древней Греции М.: В Университетской тип., 1850. С.97-98.
- 3. Там же. С. 87.
- 4. Там же. С. 82.
- 5. Там же, С. 84.
Библиография
- Барсукова, И.А. Додонский оракул в контексте древнегреческой религиозной практики // Философские и методологические проблемы Научно-технического творчества. Материалы Всероссийской научной конференции. СПб., 2019. С. 50—54.
- Золотникова, О.А. "ΓΟΡΓΕΙΗ ΚΕΦΑΛΗ" ("Голова Горгоны") Микенского времени из Додоны? // Вестник Брянского государственного университета. 2019, № 1 (39). С. 52—59.
- Золотникова, О.A. Святилище и оракул в Додоне по данным античных и византийских источников: диахронический подход // Вестник Брянского государственного университета. 2019, № 3 (41).
- Золотникова, О.А. "...In Dodone iovis fons..." (Plinius, Naturalis Historia, 2.101). Так называемый "Источник Зевса в Додоне" в античной и современной научной литературе // Исторический бюллетень. 2019. Т. 2. № 4. С. 65—75.
- Казаров, С.С. Додонский оракул в античной исторической традиции VIII — V вв. до н.э. // Запад-Россия-Восток в исторической науке XXI века: Материалы международной конференции в честь 100-летия СГУ (Саратов, 14-16 мая 2009 г.): В 2. ч. Саратов: ИЦ Наука, 2010. Ч.2.
- Казаров, С.С. ЗЕВС NAIOI: попытки интерпретации // Древности. 2013. Т. 12. С. 324—328.
- Казаров, С.С. Додонские голуби // Вестник Удмуртского университета. — Серия: История и филология. 2015. Т. 25. № 4. С. 71—74.
- Казаров, С.С. Начало исследования и первые исследователи Додонского оракула (Вт. пол. XIX - начало XX вв.) // Античный мир и археология. 2015. № 17. С. 55—60.
- Казаров, С.С. Додонский источник: мифологическая фикция или историческая реальность? //Проблемиi iсторii краiн Центральноi та Схiдноi Европи. Збiрнил наукових праць. Кам'янець Подiльский, 2016. С. 133—137.
- Казаров, С.С. Родник-источник из Додоны // Гуманитарные и юридические исследования. 2016. № 2. С. 69—72.
- Казаров, С.С. Гонг из Додоны // Гуманитарные и юридические исследования. 2018. № 2. С. 58—62.
- Казаров, С.С. Образы Додоны и Дельф на греческой сцене // Проблемы археологии и истории Кавказа и Европы. Международный сборник научных статей (к 70-летию С. Л. Дударева). Армавир, 2021. С. 60—67.
- Казаров, С.С. Додонская мифология // Гуманитарные и юридические исследования. 2022. Т. 9. № 2. С. 194—198.
- Казаров, С.С. Шелест листьев, воркование голубей, звон котлов, журчанье родника: гармония звуков в мантике додонского оракула // Schole. Философское антиковедение и классическая традиция. 2022, Том 16, № 2.