Платонизм
Платонизм — религиозно-философское учение древнегреческого философа Платона и его последователей (платоников). Платонизм — обобщающее обозначение философских школ и направлений. Современные исследования делят платонизм на следующие стадии развития: «древняя академия» (от Платона до Кратета Афинского) и «младшая академия» (от Аркесилая до Филона из Ларисы), средний платонизм и неоплатонизм.
Понятие и периодизация
Поскольку процесс интерпретации идей и текстов Платона продолжается до настоящего времени, то, в широком смысле, платонизм является живой и развивающейся философской традией. В более узком смысле под платонизмом понимают совокупность исторических форм, в которых учение Платона существовало при его последующем осмыслении и дальнейшем развитии в античной философии. Рассматриваемый с этой точки зрения платонизм именуется античным (принадлежавших к этому направлению философов начиная с эпохи эллинизма называют «платониками»). В античном платонизме выделяют три периода:
- Академический платонизм (сер. IV в. до н.э. — сер. III до н.э.),
который связан с философской деятельностью Платоновской Академии на раннем этапе ее существования (Первая или Древняя Академия)
- Средний Платонизм (2-я пол. I в. до н.э. — сер. III в. н.э.),
от возрождения догматического платонизма в лекциях Антиоха Аскалонского до формирования школы Плотина
- Неоплатонизм (сер. III в. н.э. — VI в. н.э.),
от Плотина до закрытия философских школ в Византии
Интерес к концептуальной стороне платоновской философии был пробужден на итальянской почве авторитетным греческим ученым и философом- платоником Георгием Гемистом Плифоном, который в Византии основал платоническую школу, а в Италии параллельно своей деятельности на Ферраро- Флорентийском соборе читал лекции о платоновской философии (1438-39). Плифон был инициатором впоследствии усвоенного флорентийским П. мифа о единой «древней теологии», восходящей к Зороастру, Гермесу Трисмегисту, Орфею и Пифагору — теологии, вершиной которой является учение Платона. Платоновскую философию он трактовал через призму неоплатонизма, а неоплатоников рассматривал как прилежных толкователей Платона. В его сочинении «Законы» (Nómoi), опубликованном посмертно (1452 или 1454) и сожженном по повелению константинопольского патриарха Геннадия Схолария, содержался масштабный проект основания нового религиозного культа — возврата к «первоначальной религии», последовательно неоплатонической и неоязыческой. Плифон также стоял у истоков дискуссий о сравнительных преимуществах учений Платона и Аристотеля, считая первого во всем превосходящим последнего. В полемике сторонников П. и аристотелианцев в пользу аристотелизма высказывался эмигрировавший в Италию грек Георгий Трапезундский, который придал спору политический характер: обвиняя итальянских защитников Платона в составлении заговора против Св. Престола, целью которого якобы являлось низвержение католицизма и возврат к переосмысленному в платоническом духе язычеству. Отвечая Георгию, ученик Плифона Виссарион Никейский пытался примирить учения Платона и Аристотеля в лоне христианства. Он защищал философию Платона на том основании, что она предвосхитила христианское вероучение; также он утверждал, что во всех сферах, кроме естественных наук, она превосходит философию Аристотеля («Клеветнику Платона», In Calumniatorem Platonis, 1462). После падения Константинополя еще одним проводником платонического влияния в Италии стал Джованни Аргиропуло. Согласно дошедшим до наших дней свидетельствам, во время своего пребывания во Флоренции он посвящал дневные часы разбору сочинений Аристотеля на публичных лекциях во флорентийском университете, а вечерние — домашним беседам «о божественном Платоне» в кругу избранных учеников.
Кульминацией истории П. стала переводческая и комментаторская деятельность Марсилио Фичино. С его именем связывается основание т. н. Флорентийской платоновской академии: на протяжении 2-й пол. 19 — середины 20 в. ее возникновение датировалось в исследовательской литературе 1462. В настоящее время институциональный статус Флорентийской платоновской академии является предметом дискуссий. Распространившиеся в позднейшей историографии представления о реально существовавшей Академии основаны, гл. обр., на содержащихся в комментариях Фичино к платоновским диалогам описаниях собраний и бесед интеллектуалов, увлекавшихся чтением сочинений Платона и его последователей, а также на нескольких фрагментах переписки Фичино. Тщательное исследование документов, в которых упоминается флорентийская платоновская академия, не позволяет говорить о сходстве форм деятельности кружка Фичино с платоническими школами древности, для которых была характерна жесткая организация учебных курсов и непрерывная преемственность диад охов (руководителей).
Фичино вел обширную переводческую деятельность: перевел на латынь все известные в его время труды Платона (l-e изд. в 1484), Плотина (l-e изд. в 1492), тексты Герметического корпуса, многочисленные работы неоплатоников — Порфирия, Ямвлиха, Прокла, сочинения Псевдо-Дионисия Ареопагита. Большая часть его собственных работ носит экзегетический характер, его комментарии к Платону и Плотину широко использовались в последующей философской традиции.
Фичино перенял у Плифона и развил историософское представление, согласно которому учение Платона выступает вершиной эзотерической традиции «древней теологии» (prisca theologia), объединяющей учения Зороастра, Гермеса, Орфея и Пифагора. Платонизирующее философствование у Фичино объединяется с религиозным священнодействием, с магическими практиками герметического образца, а также с теургически интерпретированной музыкой — «благочестивая философия» сама оказывается частью откровения и разделом священной магии.
В своем гл. труде «Платоновское богословие о бессмертии душ» (Theologia platonica de immortalitate animorum, 1482), в значительной степени следующем схоластической традиции, Фичино обосновывает отсутствие противоречий между христианством и платонической философией. В учении о бессмертии души он дает христианскую адаптацию неоплатонических категорий, хотя в нем присутствуют и патристические и схоластические элементы. Неразрушимость души следует из ее центр, положения в онтологической иерархии — ниже Бога и ангелов, но выше тела и тех энергий, которыми обеспечивается движение во вселенной. Душа необходима для опосредования двух соседних членов — ангельского бытия и энергий движения. Если бы душа могла погибнуть, то распалась бы и вся иерархия. Из центр, положения души в космосе Фичино выводит метафизическое подтверждение достоинства человека. Микрокосм и макрокосм, человеческая душа и мировая душа могут воздействовать друг на друга через симметрию естественных соответствий, и человек т. о. исполняет свое вечное предназначение в космосе, уготованное ему Богом.
Доктрина платонической любви, нашедшая наиболее яркое выражение в комментарии Фичино к платоновскому «Пиру» («О любви», Commentarium in convivium Platonis de amore, 1469), была источником большинства последующих платонизирующих рассуждений о любви как в философии, так и в изящной словесности Ренессанса. Развиваемая Фичино философия послужила выработке принципиально новых для его эпохи стилей социального поведения. В среде флорентийских платоников был создан своего рода культ платонически осмысленной любви, освобождающей любящего от всех чувственных, земных переживаний и позволяющей ему совершать восхождение по ступеням богопознания.
Джованни Пико делла Мирандола, в юности бывший слушателем Падуанского университета и убежденным аристотеликом, начал изучать философию П. под влиянием Фичино и интеллектуалов его круга. Мышление Пико носит ярко выраженный эклектический характер, но все же можно говорить о П. как о ядре его философских построений. В своем «Комментарии к “Канцоне о любви” Джироламо Бенивъени» (Commento sopra una canzone clamore di Girolamo Benivieni, i486) Пико полемизировал с Фичино и, обнаруживая существенное схоластическое влияние, выстраивал собственную версию платонической философии.
Фичиновский проект реконструкции единой «древней теологии», или «благочестивой философии», в центре которой стоит П., получил у Пико дальнейшее развитие: он пытался обнаружить изначальное единство, объединяющее все доступные его эпохе философские учения, включая, помимо герметической традиции и неоплатонизма, аристотелизм, еврейскую каббалу, различные школы арабской философии. Утопическая идея установления согласия всех мировых учений воплотилась в «900 заключениях» (Conclusiones DCCCC, i486), предназначенных для запланированного Пико гигантского диспута в Риме в присутствии папы и верховных иерархов церкви («Заключения» были вскоре осуждены папой, а диспут — запрещен). Тот же последовательный эклектизм прослеживается в имевшем значительное влияние на дальнейшую платоническую традицию трактате «О сущем и едином» (De ente et uno, 1492). В нем Пико примирял учения Платона и Аристотеля, исходя из тезиса о выражаемой ими единой истине. Само по себе, свободное обращение с философскими школами и авторитетами имело у Пико полемический характер, выражая установку познания, в которой он предвосхитил позднейшую философию Нового Времени — стремление к единой истине и пренебрежение «истинами школ». Др. стороной этой познавательной стратегии является концепция человека, которая также предвосхищает позднейшее развитие новоевропейской антропологии и которую Пико наиболее отчетливо сформулировал (по всей очевидности, независимо от Николая Ку- занского) во вступлении к «900 заключениям» — т. н. «Речи о достоинстве человека» (i486). Пико радикализировал фичиновскую идею центр, положения души в космосе и ее исключительной способности воспринимать влияние любых частей и элементов, составляющих космос. Он говорил о том, что человек вовсе не включен в космическую иерархию, не имея ни определенного места, ни определенного образа или функции — он может стать всем, чем захочет, принять любой образ, и в этой свободе выбора и творчества он подражает Богу, как «свободный и славный мастер».
Выдвинутая Пико идея согласия всех великих учителей древности и современности, и в частности Платона и Аристотеля, получила развитие в целом ряде сочинений 16 в. Франческо Джорджи (см. Франческо Цорци) в сочинении «О гармонии мира» (De harmonia mundi, 1525), говоря о всеобщем согласии философских и богословских учений, прибегал к метафоре музыкальной гармонии. Он видел исток гармонии идей в учении Моисея, впервые соединившего языческую мудрость с божественным откровением. Вслед за Пико, он допускал применение каббалы к толкованию Священного Писания. Агостино Стеуко, епископ, префект Ватиканской библиотеки, знаток еврейского и арамейского языков, опираясь на концепцию «древней теологии» Фичино, развивал идею божественного откровения, данного человечеству в древнейшие времена. В книге «Об извечной философии» (De perenni philosophia, 1540) он утверждал, что евреи, халдеи, египтяне и др. народы древности передали грекам основы учений, которые содержали одни и те же истины, при всем разнообразии способов их изложения: все эти народы ведали о триединстве Бога, тварности мира и о бессмертии души. Поэтому христианство явилось не столько новым учением, сколько обновлением учений уже существовавших, но претерпевших искажение в ходе их трансляций. Стеуко также удалось найти в текстах Аристотеля высказывания, которые, по его мнению, доказывали, что тот верил в Божественное провидение и разделял убеждение в бессмертии души. Джироламо Кардано утверждал, что в бессмертие души верили и античные медики. Франческо де 'Вьери стремился примирить учения Платона и Аристотеля как между собой, так и с христианством в «Кратком общем рассуждении о человеческой душе» (Breve raggionamento nel quale si tratta dell 'anima umana in universale), с посвящением великому герцогу Тосканскому Франческо де'Медичи (см. Медичи). Это сочинение, по образцу «900 заключений» Пико, было составлено из небольших афористических «заключений». Под влиянием замысла Пико о гигантском римском диспуте медик Андреа Камуцио организовал в Павийском университете диспут, предметом которого был вопрос о согласии Платона и Аристотеля, а в 1541 издал труд «О согласии Священного Писания с Аристотелем и Платоном» (De Sacrarum Litterarum cum Aristotele e Platone concordia). В 1577 Якопо Мадзони в ходе диспута в Болонье защищал тезисы, в которых шла речь о согласии не только Платона и Аристотеля, но и многих др. греческих, арабских и латинских философов. Свою позицию он прежде изложил в труде «О трех путях человеческой жизни: активной, созерцательной и религиозной» (De Triplici Hominum Vita, Activa Nempe, Contemplativa, et Religiosa Methodi Tres, 1576). Идея взаимной непротиворечивости учений Платона и Аристотеля нашла иконографическое воплощение в масштабной фреске Рафаэля «Афинская школа».
Особняком в истории П. эпохи Кваттроченто стоит кардинал Николай Кузанский, не имевший явных предшественников и последователей. Его оригинальная философская доктрина отмечена чертами эклектики, с преобладанием платонических элементов. П. Николая Кузанского сформировался не только под влиянием идей самого Платона, но под воздействием широкого круга платонически ориентированных мыслителей античности и Средневековья — Плотина, Прокла, Августина, Псевдо-Дионисия Ареопагита, Скота Эриугены, Мейстера Экхарта. Собрав в личной библиотеке значительное число платонических сочинений, Николай Кузанский оказался первым на 3., кто смог отнести их к единой традиции.
Более всего проникнут платоническими мотивами гл. труд Николая Кузанского «Об ученом незнании» (De docta ignorantia, 1440). Развитие платонических концепций у него вписано в синтез средневековых и античных интеллектуальных традиций, оно несет черты ренессансного обновления философии, а иногда и предвосхищает позднейшие философские достижения. Так, в трактовке числа в целом следуя Пифагору и неоплатоникам, он делает его средством трансценди- рования всего чувственного. Числа служат символами, только посредством которых, иносказательно, можно постигать Бога: продлевая измеримые фигуры в бесконечность, мы составляем понятие об «абсолютном Максимуме», в котором они совпадают. Концепция развертывания творения из божественной полноты и свертывания его в Боге является сложным развитием платонической идеи эманации. Неоплатоническое учение о статической иерархии сущностей, в соединении с принципом «всего во всем», преобразуется у Николая Кузанского в динамическую модель Вселенной, во всех своих элементах постоянно соотносящей себя с божественной полнотой и единством всего творения. Платонический образ замкнутого совершенного космоса сменяется идеей бесконечной Вселенной, не имеющей определенного центра (точнее, центром здесь может считаться любая точка). Апофатический метод, почерпнутый Кузанцем из Псевдо-Дионисия Ареопагита и его комментаторов, превращается у него в средство описания парадоксального процесса творения мира как его «развертывания» из уже наличной полноты Бога, который сам превосходит все ограничения и в котором все возможное бытие уже обладает актуальностью. В доктрине «ученого незнания», наследующей сократической интуиции, апофатический метод интегрирован в сложный процесс познания Бога, в котором критическое самоограничение и выявление противоречий открывают путь к высшему интеллектуальному постижению. Неоплатоническое представление о человеческой душе как предназначенной к воссоединению с Единым преобразуется у Николая Кузанского в учение о человеке как микрокосме, способном придать свою определенность всякому иному сущему — и мир, и Бог становятся в нем «человеческим миром» и «человеческим Богом». Эта последняя концепция Николая Кузанского явилась наиболее яркой и интеллектуально насыщенной проекцией идей ренессансного антропоцентризма в обобласть метафизики и предвосхитила позднейшую новоевропейскую модель человека.
Проникновение П. в университетское преподавание, происходившее в эпоху Чинквеченто, отмечено существенными трудностями, связанными как с усилением аристотелизма, так и с несовместимостью текстов Платона с университетской системой обучения. В сравнении с дидактической манерой, реализованной в аристотелевских текстах, способ изложения учения в диалогах Платона считался бессистемным, а потому аудиторный разбор его трудов в курсах философии не представлялся методически оправданным. Сочинения Платона использовались, гл. обр., при изучении греческого языка и литературы и в курсах риторики. В Париже влияние Платона было сравнительно более продолжительным, охватывая всю первую половину Чинквеченто и распространяясь оттуда по Франции (платонические элементы в поэзии Плеяды отчасти можно отнести на его счет). Нередко платонические учения «контрабандой» проносились в университет под прикрытием традиционного аристотелизма, а ряд математиков симпатизировали Платону больше, чем Аристотелю, поскольку в философии последнего математика имела существенно меньшее значение.
Платоническая философия вошла в круг изучаемых в университетах дисциплин в некоторых городах Италии лишь в последние десятилетия 16 в. Инициатором изучения философии Платона в качестве дополнения к регулярным курсам логики и натурфилософии Аристотеля был Франческо де * Вьери, который к 1576 разработал программу ее преподавания и, заручившись поддержкой членов семейства Медичи, смог получить кафедру в Пизе. Эту программу он изложил в сочинении «Подлинные заключения» (Vere conclusioni): первый год обучения был посвящен сопоставлению П. и христианства, второй — сравнению Платона и Аристотеля, а на протяжении третьего года обсуждались важнейшие аспекты собственно платоновской философии. Однако опыт пизанского преподавания Франческо де * Вьери не был удачным. Противостояние коллег-аристотеликов, претендовавших на монополию в обучении философским дисциплинам, привело к тому, что он потерял кафедру, и философия Платона не преподавалась в Пизе вплоть до 1589, когда к чтению «экстраординарных» лекций по П. приступил Якопо Мадзони (среди его учеников в Пизе был Галилео Галилей). В сочинении «В защиту «Комедии» Данте» (Della difesa della Comedia di Dante, 1572) он формулировал эстетические и поэтологические концепции, выдержанные в платоническом духе, в частности, оригинально развивал платоновскую идею «подражания подражанию». В 1597 смерть помешала Мадзони занять кафедру платоновской философии в Риме после Франческо Патрици да Керсо. В 1577 Франческо Патрици была вверена специально созданная в Феррарском университете кафедра платонической философии, которую он занимал на протяжении 14 лет. Его приверженность к философии Платона и полемическое отношение к аристотелизму позволило ему в посвящении своего труда папе Григорию XIV утверждать, что лишь платоновская философия является истинно благочестивой и согласной с христианским вероучением, и объявить аристотелизм вредоносным для христианской религии, а факт его господства в учебных заведениях — абсурдом. Патри- ци также выражал надежду, что по всей Европе папа будет содействовать изучению Платона в университетах, ибо именно платоновская философия предоставляет столь действенные рациональные доказательства истинности христианской религии, что вера евреев, мусульман и лютеран будет сломлена ими. В 1592 по приглашению папы Климента VIII и при поддержке4 племянника папы кардинала Чинцио Альдобран- дини Патрици возглавил вновь созданную кафедру философии Платона в Римском университете и продолжал преподавать в нем вплоть до своей смерти в 1597. Однако сопротивление римских профессоров- аристотеликов, а также враждебное отношение к Патрици представителей влиятельных доминиканского и иезуитского орденов, видевших оплот церковной идеологии в аристотелизме схоластического толка, привело к включению его «Новой философии Вселенной» (Nova de universis philosophia, 1591) в Индекс запрещенных книг в 1592.
В целом Патрици последовательно реализовывал программу систематизации П. и превращения его в продуманную и хорошо структурированную программу университетских курсов философии. Антиаристотелевский труд «Перипатетические дискуссии- (Discussionum Peripateticarum tomi IV, 1581) явился самым последовательным опровержением философии Аристотеля с позиций П. за всю историю Ренессанса, а содержащаяся там критика источников и обширный философский материал сделали эту работу ценной для расширения историко-философских знаний той эпохи. «Новая философия Вселенной» содержит картину иерархизированного платонического универсума, масштабами сравнимую с той, которая была создана Фичино. Интересна натурфилософия Патрици, его оригинальное учение о первоэлементах, каковыми являются пространство, свет, тепло и влага. В трактовке пространства как бесконечного и бескачественного, математически (точнее нумерологически) описываемого и противопоставленного физическим телам Патрици уходил от аристотелизма и, в языке следуя скорее Плотину, на концептуальном уровне предвосхищал мышление естествоиспытателей 17 в. Он учил, что свет является бестелесным, но во взаимодействии с др. элементами образует тела, оплотняясь в них. В целом, философия природы Патрици обнаруживает зависимость, как от построений неоплатоников, так и от концепций новой натурфилософии материалистического толка (гл. обр., Бернардино Телезио).
В творчестве Джордано Бруно, испытавшего влияние, как флорентийских платоников, так и Николая Кузанского, П. сочетался с др. доктринами. Как и флорентийские платоники, Бруно симпатизировал традиции герметизма. Платоническое влияние, прежде всего, очевидно в учении Бруно о Едином как верховном начале и о мировой душе как силе, движущей и одухотворяющей вселенную, а также в его концепции любви. По всей очевидности, платонический язык был для Бруно лишь одним из средств самовыражения, о чем говорит критика некоторых платонических идей в ряде его сочинений. В качестве наиболее цельной платонической концепции в текстах Бруно можно выделить доктрину платонической любви, развиваемую в его трактате «О героическом энтузиазме» (De gli eroici furori, 1585), который является вершиной ренессансной традиции платонических сочинений о любви. В нем множество тем и мотивов, общих для такого рода литературы: метафорика света и огня, неоплатоническая онтологическая иерархия, восхождение по ступеням любви, трактовка человека как микрокосма, истолкование плоти как темницы души, описание преображающего воздействия любви.
Разработка проблем платонической философии при анализе явлений литературы, признаваемых классическими, была частью деятельности гуманистических Академий Чинквеченто. Бенедетто Варки, член падуанской Академии Пламенных (Accademia degli Infiammati), а затем и Флорентийской Академии, в своих флорентийских лекциях (Due lezioni) дал образец толкования поэзии Микеланджело Буонарротти при посредстве теории любви, созданной Фичино. Концепция платонической любви легла в основу ряда выступлений Франческо де ’Вьери во Флорентийской Академии в 1566: его комментирование изображения любви в стихах Гвидо Кавальканти представляет собой попытку синтеза платонических, христианских и петраркистских воззрений на этот предмет. Идеи П. получили хождение и за пределами Италии. Во Франции центр, роль в распространении интереса к платонической философии принадлежала Симфорьену Шампъе, который изложил в своих сочинениях учение Фичино на французском языке. При дворе Маргариты Наваррской платоновские диалоги переводили и комментировали Луи Леруа и Антуан Эроэ. Проводником влияния итальянского гуманизма и, в частности, флорентийского П. в Англии кон. 15 — нач. 16 в. был церковный деятель и ученый Джон Колет. В комментарии к приписываемому Дионисию Ареопагиту сочинению «О божественной иерархии» и в др. трудах он демонстрировал влияние Фичино и Джованни Пико. Идеи П. можно найти и в сочинениях крупнейшего английского гуманиста Томаса Мора, особенно в его «Утопии».
Концепция платонической любви оказала влияние на итальянскую, а затем и в целом европейскую поэзию, существенно обогатив традицию петраркиз- ма. Идеи П. воплотились в поэтическом творчестве Лоренцо Медичи, Анджело Полициано, Джироламо Бенивьени, Пьетро Бембо, Эдмунда Спенсера, Мориса Сева, поэтов «Плеяды» — Пьера де Ронсара и Жоа- шена Дю Белле. Отдельные явления поэзии предшествующих эпох — стихи Данте, Франческо Петрарки, Гвидо Кавальканти — воспринимались и истолковывались сквозь призму платонических идей. В 16 в. платоническая философия и культ возвышенной любви легли в основу «Книги о придворном» Бальдассаре Кастилъоне, а также «Азоланских бесед» Пьетро Бембо, трактатов Марио Эквиколы и Леона Эбрео. Позже Торквато Тассо в рассуждениях о любви воспроизведет фичинианскую доктрину, хотя в его поэтических произведениях любовь чаще предстает в ее земной, чувственной ипостаси. Рецепция идей П. прослеживается в живописи и иконографии кон. 15 — 16 в.: в творчестве Сандро Боттичелли, Микеланджело Буо- нарротти, Рафаэля Санти.
В эпоху Возрождения неоплатонизм стоит в центре широкого интеллектуального и эстетического движения, характеризующегося интенсивным изучением идей Платона и его последователей, а также их воздействием на все сферы ренессансной культуры. Знакомство с сочинениями Платона и платоников в Италии начала Кватроченто было обусловлено распространением греческой учености среди итальянских гуманистов и, в частности, деятельностью Леонардо Бруни, который к переводам платоновских текстов, сделанным на протяжении Средних веков, прибавил переложения писем и диалогов «Апология Сократа», «Горгий», «Критон», «Пир», «Федон», «Федр». В течение первой пол. Кватроченто во Флоренции и в Риме над текстами Платона работали и др. переводчики — Ченчо де Рустиччи, Ринуччо Арети- но и Франческо Филелъфо, которые перевели диалоги «Аксиох», «Критон», «Менон», «Эвтифрон». В Милане «Государство» переводили Уберто и Пьер Кандидо Дечембрио и Антонио Казарино. В платоновских сочинениях ранние гуманисты видели, прежде всего, блестящие образцы стиля и риторического искусства. Однако уже в i-й пол. 15 в. в гуманистической среде бытовало мнение, что Платон развивал одновременно два учения: одно предназначалось для всех его слушателей и было изложено в диалогах, а др., гораздо более важное и сложное, передавалось изустно только избранным ученикам.