Апокриф Иоанна: различия между версиями

Косвенным образом, содержание текста за долгие века до его обнаружения было известно в цитатах многих ересиологов, начиная с ''Иринея Лионского'' (ок. 130 г. — 202 г., ''Против ересей'', кн. I), что предопределило заимствование его содержания рядом нео-гностических христианских деноминаций южноевропейского Средневековья (например, болгарскими богомилами в их собственной ''Тайной книге Иоанна'').  

Основная мысль ''Апокрифа Иоанна''[[Апокриф Иоанна#Примечания|[3]]] заключается в том, что спасение человека и преображение мира в целом неразрывно связаны между собой, поскольку переломный момент в жизни человека, наступающий с открытием последних тайн бытия, приобщением человека к гнозису, к истинному знанию, оказывается вместе с тем решающим для всего мироздания в целом, которое в свою очередь раскрывается как познание. Сам путь посвящения здесь идет по линии спасителя — Пронойи (Предмысли или Замысла, а также Провидения). На его первой стадии, во внешнем мире, спаситель только назван в речах спорящих о нем и о знании. Затем, в ответ на внутренние вопросы Иоанна, он является ему сперва в зрительных образах, не понятых им, и лишь тогда мы видим словесное откровение. В самом конце текста то же откровение описывается еще раз в гимне Пронойи. Наконец, финальная стадия происходит во внешнем мире, где от третьего лица (!) говорится, что Иоанн посвятил своих сотоварищей в [[гнозис]], полученный им от Спасителя.  

Далее упоминается самовольное действие последнего из эонов Плеромы — Софии, что ведет к появлению новой сущности — сына Софии, [[Архонты|протоархонта]] (или, согласно ересиологам, «демиурга») [[Иалдабаоф|Иалдабаофа]], не подозревающего о связи с высшим миром и претендующего на единственность. Он становится творцом низшего мира. Унаследовав от матери частицу высшего мира, Иалдабаоф по своему незнанию отдает ее человеку, сотворенному им и его «властями». В описании действий Иалдабаофа и его подручных постоянно присутствует скрытое цитирование библейского Быт., причем в форме уличения авторов этой книги в неточностях. Все дальнейшее, что услышал Иоанн в откровении, есть рассказ о борьбе за человека сил мира высшего и низшего, света и тьмы, знания и незнания, жизни и смерти, причем в данном рассказе говорится о нескольких спасителях, посланцах высшего света к человеку, таящему в себе искру света, о которой он сам и не подозревает. Их цель — помочь ему справиться со своим незнанием о себе, о своей светлой природе, сделать его сильным и знающим. Только прозрение человека способно восстановить нарушенную полноту света, потревоженный высший мир.  

В  ''главе 29'' (''Учения других гностических сект, в особенности варвелиотов'') ''Первой книги'' своего основного труда ''Против ересей'' Ириней Лионский, хотя и несколько искажая имена собственные и суть учения, изложенные гностиками, косвенным образом цитирует текст ''Апокрифа'', с которым он явно был знаком хотя бы понаслышке. Следует, впрочем, с большой осторожностью относиться к упоминаемым им здесь ''варвелоитам'' (''барбелоитам''), поскольку название этой секты он, скорее всего, выдумал, просто на том основании, что имя ''Барбело'' часто встречается в ''Апокрифе'', точнее, в той его части, где описываются высшие, божественные миры. Рецепция Иринея заканчивается на словах протоархонта ''Иалдабаофа'' о том, что именно он — бог, и кроме него другого бога нет, тогда как ни одна из дошедших до нас версий ''Апокрифа'', как мы уже наглядно показали выше, не заканчивается на этом сюжете. Любопытно, что описываемую им доктрину Ириней выводит, как и все остальные доктрины, из учений [[Симон Волхв|Симона Мага]] и его последователей, хотя, даже если принять на веру реальное существование последних, нетрудно увидеть, что доктрина Симона и доктрина, фиксируемая здесь Иринеем, довольно основательно отличались друг от друга:

''Ройлоф ван ден Брук'', оценивая генезис представлений автора (авторов) ''Апокрифа'', отмечает (см. ''Брук, 1981''), что различия в толкованиях сотворения Небесного мира у Иринея и в ''Апокрифе'', сводятся, в основном, к двум моментам. Во-первых, в ''Апокрифе'' затушевана эманация Аутогена (Самородного) из Эннойи Логоса, поскольку Аутоген отождествлялся с третьим лицом гностической триады, Христом, сыном Отца и Барбело, причем сравнение ''Апокрифа'' с текстом Иринея показывает, что в данном случае текст ''Апокрифа'' вторичен (добавим, что Ириней мог использовать одну из многих других версий ''Апокрифа'', недоступных нам сейчас). Высокое положение Аутогена предполагает, что эта фигура взята из весьма несхожего контекста, и что он был лишь во вторую очередь выделен как наинизшее место в троичной системе Апокрифа — Брук полагает, что в доступных нам версиях Апокрифа налицо заимствование из иудейских систем, в которых автор Апокрифа использовал изначально независимый еврейский миф о ''Небесном Антропосе''. Этот миф уже разделил ''Человека'' и ''Сына Человеческого'', названного Адамом, и, очевидно, остававшегося прототипом небесного человека, "совершенного и истинного человека".

Однако затем мы сталкиваемся с тем обстоятельством, что ''Тайная Книга'' окончательно перестает быть только лишь рецепцией идей гностического ''Апокрифа'': в ней Иисус напрямую винит Сатану в Своем последующем распятии на земле (причем совершенного при посредничестве уже покойного пророка [[Моисей|Моисея]]), отражая и преломляя существующее предание ортодоксальной Церкви о том, что рукой ''[[Иуда Искариот|Иуды Искариота]]'' (не упоминаемого в книге!) водил сам Сатана, а также говоря о том, что ''Мария'', матерь Иисуса, была не вполне человеком, но воплотившимся [[Ангелы|ангелом]], Им же посланным на землю с тем, чтобы родить Его для земного служения в качестве человека. Здесь уместно подчеркнуть, что в изначальной гностической традиции, явно берущей свое начало из сохраненного Маркионом Синопским ''Евангелия Господня'', ничего подобного не было: в ней Иисус сошел прямо с небес в Капернауме в облике 30-летнего мужчины, а роль Марии в качестве земной матери Иисуса тщательно выведена лишь в поздней гностической ''Пистис Софии''. Также в ''Тайной Книге'' подчеркивается позитивная роль библейского пророка ''Илии'' и ''Иоанна Крестителя'', что несколько нетипично для гностических текстов (если не брать мандейскую традицию). Любопытно при этом, что последователи Иоанна Крестителя, получившие именно его крещение, ставятся в ''Тайной Книге'' на более низкую ступень, чем последователи Самого Иисуса, потому что первые "женятся и выходят замуж", а вторые (что вновь отражает сугубо гностический взгляд на вещи) ведут исключительно аскетичный образ жизни.